Самолет без нее

Марк дошел до зала отправления поездов дальнего следования. Оранжевые вагоны скоростных составов выстроились в ряд, словно спринтеры, готовые рвануть к югу на дистанцию в пятьсот километров. Камеры хранения располагались справа, сразу за газетным киоском. Марк открыл тяжелую стальную дверцу и сунул в ячейку рюкзак. Он не собирается идти к Карвилям в «Розарий» с тетрадью Гран-Дюка. Гран-Дюк отдал ее Лили, а не старикам Карвилям, и, надо думать, у него были на то свои причины. Марк встретится с Карвилями и попытается обсудить с ними положение вещей. А потом видно будет…

Ячейка запиралась с помощью кода. Пять цифр. Не долго думая Марк набрал «7 11 82».

Дверца захлопнулась с сухим щелчком. Марк вздохнул. Рядом в киоске продавали бутерброды. Простояв в очереди минуты две, он купил бутылку воды и сэндвич с ветчиной.

Он принял правильное решение. Надо хотя бы на время расстаться с тетрадью, даже если ему не терпится прочитать продолжение. Узнать версию Гран-Дюка о событиях, случившихся 7 ноября 1982 года.

Марку тогда было четыре года, и у него о том сохранились самые смутные воспоминания. Тем не менее запись в тетради Гран-Дюка наводила на размышления.

«Отсюда, из Стамбула, версия о несчастном случае выглядела неправдоподобной. Что заставляло меня так думать — профессиональная испорченность или интуиция?»

Марк хотел знать!

Ладно, будь что будет.

Он резко развернулся, вернулся в камеру хранения и набрал на дверце ячейки код.

7 11 82.

Нервно порывшись в рюкзаке, он достал тетрадь. Начал листать страницы, пробегая глазами текст.

«…теряю годы жизни. А кто знает, сколько мне их осталось? И все же я не бросил расследование».

Вот оно.

Марк покрепче ухватился за тетрадные листы и резким движением вырвал их из тетради. Пять страниц, не считая той, на которой он остановился. Той, на которой упоминалось о несчастном случае, произошедшем с его дедушкой и бабушкой ночью в Летрепоре. В изложении Гран-Дюка.

Марк сложил листы вчетверо и сунул в задний карман джинсов. Захлопнул ячейку и устремился в лабиринт переходов Лионского вокзала.

23

2 октября 1998 г., 11.55.

Николь Витраль медленно шла по тротуару улицы Бар. Добравшись до перекрестка перед школой Севинье, она остановилась и закашлялась. «Проклятый кашель!» От кладбища Жанваль ее отделяла еще целая длинная улица Монтиньи, поднимавшаяся в горку. Больше километра. Ничего, спешить ей некуда. С тех пор как она вышла на пенсию, распорядок ее дня не отличался разнообразием. Ежедневное паломничество на могилу мужа. Затем булочная Гислена, где она покупала хлеб, и — раз в два дня — мясная лавка. Потом — домой, в квартал Полле. Правда, ноги уже не слушались ее так хорошо, как раньше.

Николь храбро двинулась вперед по самой крутой части улицы Монтиньи. Сразу за поворотом, ведущим к бассейну, ее обогнал муниципальный грузовик, тут же затормозивший.

Из приоткрывшейся дверцы выглянуло жизнерадостное лицо муниципального советника Себастьена.

— Я в спортшколу, мадам Витраль! Хотите, подброшу вас до кладбища?

В мэрии Себастьен входил в группу «молодых» — ему было около сорока, — но вместе с тем он был членом компартии и гордился этим. Он вырос у Николь на глазах. Славный парень, по-хорошему упертый. Что бы там ни болтали по телевизору, пока в партии есть такие ребята, для нее еще не все потеряно. И на будущих муниципальных выборах в мэрию Дьеппа коммунисты получат большинство, в этом она не сомневалась.

Николь Витраль не заставила просить себя дважды и забралась в кабину грузовика. Вместе с Себастьеном ехал муниципальный служащий Тити, которого Николь тоже знала с детства. Пороха он не изобрел бы — что в мирном Дьеппе было особенно ни к чему, — зато поддерживал в идеальном порядке все городские клумбы и вносил свой посильный вклад в процветание местных баров.

— Вы, как всегда, молодцом, мадам Витраль!

— Брось, Себастьен… Слушай, надо пустить автобусный маршрут до кладбища. А то старухам вроде меня пешком ходить далековато…

Муниципальный советник улыбнулся:

— И то верно. Правильная мысль. Включим в план развития. Как там Марк? Все еще в Париже?

— В Париже…

Слова Себастьена заставили Николь вспомнить сообщение от Марка, оставленное им сегодня утром на автоответчике. Что ему ответить? Разумеется, она знала, где Эмили. Она уже догадалась, какой именно непоправимый поступок та собирается совершить. Все эти годы она страстно молилась, чтобы ничего подобного не произошло. Напрасный труд. Проклятая судьба.

Из задумчивости ее вырвал пронзительный голос Тити. От него уже попахивало кальвадосом.

— А Марк-то? Все таскается за Эмили, как собачонка? Совсем дорожку в Дьепп забыл. Даже в воскресенье не приезжает, а он, между прочим, член сборной по регби. Хотя, честно говоря, не велика потеря. Прошу прощения, Николь, что так отзываюсь о вашем внуке, но у него руки не оттуда растут.

И Тити зашелся дурашливым смехом.

— Заткнись, Тити, — велел Себастьен.

— Да ничего, — улыбнулась Николь.

Она повернула голову. В задней части грузовика громоздились картонные коробки с листовками.

— Агитируешь, Себастьен?