Самолет без нее

— Да-да, месье Гран-Дюк, сейчас. Конечно, я каждый год ездила на могилу. Двадцать седьмого августа. В день рождения моей дочери. Ведь это я как будто ее похоронила там, на горе Мон-Террибль. Понимаете, месье Гран-Дюк? Похоронила не чужого ребенка, а своего родного. Не Лизу-Розу. Я ухаживала за могилой, привозила цветы. А однажды — это было в восемьдесят седьмом году — я приехала и обнаружила, что могилу кто-то раскапывал. Камни лежали по-другому. Кто это был? Я знала, что дело Витралей — Карвилей так и не закрыто. Да оно и не могло быть закрыто…

— Если исключить, что кто-нибудь наткнется на могилу возле хижины и выкопает тело, похороненное завернутым в одеяло. Например, один особенно настырный детектив.

— Например. Я испугалась. Не хотела, чтобы тело выкапывали. Чтобы выкапывали мое прошлое. Я сама раскопала могилу. Уничтожила последнюю улику.

— Вы перезахоронили останки в другом месте? Более укромном?

— А вот это вас совершенно не касается, месье Гран-Дюк. Это касается только меня. Что вы теперь намерены делать?

— Сам не знаю. Мы с вами можем встретиться?

— Боюсь, у меня нет особенного выбора. Я, как говорится, целиком в вашей власти. Давайте. Чем раньше, тем лучше. Завтра Лоран уходит на работу в пять утра. Я, наоборот, приду с ночного дежурства. У медицинских работников непростая жизнь. Моя смена заканчивается в восемь. Еще нужно время добраться от Монбельяра. Давайте часиков в девять, у меня дома? Если уж вы сумели после стольких лет разыскать меня, думаю, дорогу ко мне вы точно найдете… Надеюсь на вашу сдержанность, месье Гран-Дюк. Я изменила свою жизнь. Мне это удалось, хотя забыть о прошлом было нелегко. В ту ночь на горе Мон-Террибль я не совершила ничего дурного. Напротив, я не сомневалась, что делаю доброе дело. Кто же мог предположить…

— Что предположить?

— …

— Что предположить, Мелани?

— Предположить, что в восемнадцать лет моя дочь будет так похожа на меня?

* * *

Стрелка на часах переползла за цифру девять. Туман, висевший над массивом Юра, начал рассеиваться, клочьями уползая к горным вершинам. Марк заметил, как внизу, на подъезде к Данмари, мелькнула маленькая белая машина. «Фиат-панда». Она приблизилась, проехала мимо них и остановилась в нескольких метрах дальше, перед шале с закрытыми ставнями. На заднем стекле машины висела медицинская эмблема. Из машины вышла женщина. Марк видел только ее светлые волосы. Женщина немного постояла возле машины, затем двинулась к дому. Автомобильные фары погасли.

…Калитка открылась. Женщина обернулась. На Марка с усталой улыбкой смотрело до боли знакомое лицо.

62

20 мая 1999

родильный дом «Обепин», Дьепп

Сжав кулачки, Том спал в кроватке с прозрачными пластиковыми бортиками. Из-под одеяла выглядывали пухлые щечки и светлые волосы, поразительно длинные для малыша четырех дней от роду.

Марк держал за руку Лили. Она еще не вполне оправилась после родов. Ее постоянно клонило в сон. Сейчас она наслаждалась покоем. Наконец-то они одни. Марк, Том и она. Она пила тишину как благословенную прохладу посреди зноя, точно зная, что это ненадолго — ровно до той минуты, когда в палату грозным торнадо ворвется очередная медсестра.

Николь только что ушла. Лили деликатно намекнула ей, что хочет поспать. Николь готова была день и ночь дежурить у кроватки маленького Тома. Она уже успела оповестить о радостном событии весь Дьепп. Первым делом наведалась к Пьеру, на кладбище Жанваль, а потом с резвостью двадцатилетней девчонки обежала все окрестные магазины и лавки и всем сообщила, что у нее родился правнук. Правнук! Странно, что еще не прихватила с собой пачку листовок… Марк с тревогой ждал, что с минуты на минуту на палату начнется нашествие вооруженных букетами жителей Дьеппа, от мэра до директора торгового порта.

Лили полусидела на кровати, положив голову Марку на плечо. Он замер, не смея шелохнуться. Осторожно протянул руку к открытке, полученной от Мелани Бельвуар. Открытка была пришпилена к букету роз, который размерами раза в три превосходил тот, что купил сам Марк.

Поздравляю с рождением Тома. Лили! Я не смогла стать тебе матерью. Прости меня. Может быть, я подойду тебе в качестве бабушки? Честное слово, я изо всех сил постараюсь наверстать упущенное. Мне кажется, еще не слишком поздно. А ты как думаешь? Тому должно понравиться. Разве плохо иметь бабушку 36 лет?

Береги Марка.

Мелани

Лили до последнего отказывалась от встречи с матерью. Мелани не настаивала. Лили просто боялась. Ей требовалось время, чтобы привыкнуть к мысли, что у нее есть мать. А теперь еще и сын. Том — вот кому суждено стать связующим звеном между поколениями. Лили проснулась, когда в палату вошла медсестра.