Самолет для валькирии

– Конечно! Такой цвет, я точно знаю, я университет заканчивал, имеют облака на очень большой высоте! Не менее десяти километров!

– И по-вашему, это ангелы? – ещё более ядовито стал настаивать Ганецкий, но видя, что русский над ним насмехается, француз проглотил рвущиеся из глотки слова и обиженно засопел.

– Сдаётся, мне, месье Леон, что это не ангелы… – будто не заметив обиды собеседника, продолжил Ганецкий уже серьёзным тоном. – Ибо выглядит сие слишком уж… Вы видите искорку, в начале этого облака?

Француз пригляделся и молча кивнул.

– Приглядитесь: она имеет чёткую треугольную форму. – сказал Ганецкий и передал французу свой бинокль.

– У вас очень острое зрение… – поднапрягшись разглядел что-то Леон. Но потом приложил к глазам оптику и долго всматривался в небеса.

– И что с того? – чуть успокоившись спросил француз.

– Вы удивитесь, но я уже видел такую форму. В Санкт-Петербурге. И пусть это был лишь рисунок, но… у меня прямо сейчас возникли вопросы к тому, кто его рисовал… Точнее к тому, с чьих слов рисовано!

Леон непонимающе посмотрел на Ганецкого, но лицо у того не только не несло и следа затаённой шутки. Наоборот, оно выражало искреннюю и очень серьёзную озабоченность.

– Так и что это может быть? – всё равно ничего не поняв, спросил Леон.

– Странно… Но по описаниям, это самолёт. Самолёт-виман Древних.

Сказано последнее было таким тоном, что несмотря на жаркую погоду, французу показалось, что его спина инеем покрывается.

* * *

Григорий, ходил с важным видом, перед собравшимися.

Офицеры русской армии, изъявившие желание "поучаствовать в авантюре", с интересом слушали того, под предводительством кого им придётся в ближайшее время воевать. А уж слухи о том, что "благородный дон Румата" собирается притащить на Юг Африканского континента некие новые вооружения, да ещё присовокупив к ним новые же стратегии с тактиками…

Многие слушали с тем прицелом, что если предводитель окажется дураком, то можно, по примеру поручика Ганецкого, двинуть в Лоуренсу-Маркиш сугубо самостоятельно. А там уже до буров добираться как бог на душу положит.

– Итак, господа, засим объявляется создание Русского Добровольческого Корпуса для войны за независимость бурских республик.

– Сразу же, перед тем, как продолжать, скажу кое-что о себе: я обучался языку у очень интересного человека… Он не был военным. Так что если некоторые обороты речи у меня не будут вам привычны, прошу списать на то, что я всё-таки пришелец. И ещё не совсем обжился. Но… как многие уже заметили, некоторыми богатствами русского языка, я владею. И в случае не только пойму о чём речь, но и отвечу. Короче: разговорным, командным и матерным языком – владею.

Аудитория сдержанно и доброжелательно хохотнула.

– О некоторых нюансах создания Корпуса: да, я представляю интересы не только личные, не только своих нанимателей, но и некоторых других господ, которые, пока, участвуют в нашем мероприятии инкогнито. И могу вас заверить, что сии персоны достаточно высокопоставленные в Российской Империи и влиятельные. Поэтому, препятствий на стадии формирования, подготовки и отправления к месту у нас не будет. Есть гарантии. Кто нанимал лично меня? Буры. Это всё, что вам по этой части стоит знать. Но и распространяться об этом – не стоит. И хоть уже через полгода сия тайна рискует превратиться в "секрет Полишинеля", но это только через полгода и то "возможно". Поэтому, и то, что я уже сказал, и то, что будет сказано далее, как вы понимаете, не для лишних ушей.

– Далее…

Григорий сделал небольшую паузу и осмотрел собравшихся. Большая часть представляла из себя офицеров РИА уже имеющих опыт. И имеющих амбиции и служебное честолюбие.

Причём такие, которые не нашли реализации в армии.

Были и несколько кавалерийских гвардейских офицеров. Эти "шли отдельной строкой" так как в их среде очень много определяло возмущение реформой гвардейской и армейской кавалерии РИА которые по указу Александра Третьего проводил военный министр Ванновский.

Аудитория слушала внимательно. И то, что доклад Григорий начал сухо, без выпендрежа, многим понравилось.

Как он знал, к нему, как "выходцу из Южной Америки", относятся как к офицеру одной из опереточных южноамериканских армий. А раз так, то и ожидалось соответствующее поведение: апломб и тщеславие провинциального "наполеона", соседствуют с унтер-офицерской мелочной дотошностью и такой южноамериканской спецификой, как стремление выглядеть как "большой мальчик", т.н. "мачизм".

Нужно было не дать им поводов подозревать себя в таких обломах. Впрочем, существовала и другая надобность – привлечь на свою сторону, в Корпус, как можно больше офицеров. А для этого нужно было не только себя соответствующим образом поставить, но и выдать некоторые авансы, которые они хоть и ждут, но не сильно надеются. А так как большинство из них братья были в состоянии обеспечить, то и стоило был их осветить.

Именно это и решил Григорий в первую очередь выдать.