Самолет для валькирии

Та растерялась. С опаской покосилась на увлечённого болтовнёй в мужской компании Григория и осторожно выказала согласие. Дело в том, что как раз она знала истинного автора "этой замечательной книги". Но так как с неё взяли твёрдое обещание, что она не будет выдавать его, с опаской отнеслась к продолжению обсуждения. Ибо боялась в обсуждении случайно проговориться. Но дама, которая выступила инициатором обсуждения избавила Ольгу от необходимости что-то скрывать.

Причём весьма неожиданным способом.

Вероятно у неё был пунктик насчёт "мужского шовинизма в литературе" и вообще того, что женщина чего-то там "не может в принципе". Она повела себя так, что уже в первые же минуты обсуждения в дискуссию были втянуты не только суфражетки, но и группа, собравшаяся вокруг братьев. И больше всего сия уже немолодая дама наседала, почему-то именно на Григория.

Как любил шутить Григорий насчёт таких ситуаций "брутальная аура бывшего военного притягивает ко мне идиотов".

Вскоре стало ясно, что дама не просто "насела", а конкретно, выражаясь жаргоном, "наезжает" на Григория, провоцируя его на перепалку.

Василий оценив складывающуюся ситуацию резко зажал рот, и красный от натуги, чтобы не заржать в полный голос, спрятался за спины спорящих. Впрочем, это же не мешало смеяться самому Григорию. Но и он сдерживался, не без оснований считая, что ему удастся раскрутить глупую суфражистку на какие-нибудь хохмочки. Тем более, что вслед за хозяйкой салона, привлечённой разгоревшейся дискуссией, подтянулся и хозяин. Сей представительный господин тоже находил забавной создавшуюся ситуацию, потому и не вмешивался наблюдая со стороны.

Вскоре зачинщица перешла к обсуждению не содержания, а литературных достоинств произведения. И тут уже самого Григория заело. Ведь дама с жаром стала уверять всех, что "мужчины такого написать в принципе не в состоянии".

Григорий оскорбился посмотрел осуждающе на даму и выдал.

– Только вот маленькое замечание: это произведение написано не женщиной.

– Это заведомая неправда! – категорично отрезала та.

– То есть вы решили уличить меня во лжи? – ехидно заметил Григорий.

– Да! Такие великие произведения, где так воспета женщина, её душевные порывы, мужчина написать в принципе не в состоянии! – горячилась суфражистка.

– Вы зря так категоричны. Если автору помогали женщины, да ещё он имеет представление о женской психологии и чем она кардинально отличается от мужской, да ещё описывал впечатления о реальном человеке, то это всё получается всего лишь летописью. Аккуратно записанными фактами.

– Но это всего лишь ваши домыслы, порождённые чисто мужским шовинизмом! – победно заключила дама.

– Да? Надеюсь вы не хотите меня вызвать на дуэль? А то это будет как-то не комильфо! – ещё более ядовито бросил Григорий демонстрируя невозмутимость.

– А почему бы и нет?

(Кстати дуэли среди женщин в те времена были вполне обычным явлением, так что дамочка нарывалась конкретно, и явно со знанием дела.)

– А если я докажу, не сходя с этого места, что я сказал правду? – решившись наконец, и расплывшись в улыбке предвкушения великой потехи, сказал Григорий.

Григория заело. И было обидно, что вот так, его выставляют лжецом, да ещё в обществе очень представительном.

– Попробуйте!

Григорий оглянулся. Но Натин не было видно в ближайшем радиусе. Тогда он обратил свой взор на томик, который агрессивная суфражистка держала в руках.

– Это издание… Месье Этцеля?

Та открыла книгу и взглянула на титульный лист.

– Да. Издатель – месье Этцель.

Григорий тяжко вздохнул.

– Не хотелось бы открывать инкогнито автора… Но ради сохранения чести придётся! – мрачно выговорил Григорий.

Он довольно невежливо ткнул указательным пальцем в книгу и в категорическом тоне заявил.

– В самом тексте есть указание на автора. И вы его можете найти.

– И каким это образом?

– Очень просто! Откройте главу четыре.

Дама взглянула в глаза Григорию, помрачнела лицом, и нехотя открыла книгу. Рылась она в ней довольно долго, хотя найти ту несчастную главу было довольно легко. Всё время как она рылась, окружающие её дамы затаив дыхание ждали.

– Вот. Открыла. И что я тут должна увидеть? – уже неприязненно спросила она, так как ничего, ясное дело, не увидела, кроме обычного текста.

– Хорошо… Второй абзац от начала главы. Прочитайте первые буквы предложений.

– А..в.. тор. – прочла суфражистка по буквам.

.Григорий удовлетворённо кивнул.

– А теперь также третий абзац.

– Румата…

У окружающих дам округлились глаза. По толпе прошёл шум изумления.

– Четвёртый. – тем не менее не отставал Григорий.

– Дин.

– Пятый!

Прежде чем прочитать, потерявшая кураж и изрядно сбитая с толку пожилая суфражистка глянула на Григория. В глазах её уже читалась явная растерянность.

– Эстор… – через силу прочитала она.

– Смею напомнить, в свете данного факта, – хитро прищурившись и с ехидным подтекстом начал Григорий, – что первые произведения, призывающие к равноправию женщин, написаны не женщиной! И стали основой движения суфражисток.

Последнее возмутительницу спокойствия вообще поставило в тупик. Ведь действительно так! И она это забыла.