Самолет на озеро Мервин. «Зона-51». Книга вторая

Его мать поклялась никогда не рассказывать о том, что видела на вечеринке, вспоминает Франсиско. Она была коммунисткой – то есть политическим противником своей сестры Елены – и умела хранить тайны: в те времена в Мексике заявлять о своих марксистских взглядах было небезопасно. Все остальные, присутствовавшие на той вечеринке, тоже решили помалкивать, говорит Франсиско. «Все поняли, что это был он [Освальд], – сказал Франсиско. – Но никто не хотел об этом заговаривать. Я думаю, от страха. Я сам испугался». Эта тема стала запретной, сказал он. «Никто больше не упоминал об этом».6

Все это доказывает точку зрения Томаса, изложенную в его отчете, о том, что с Мехико Ли Харви Освальда связывали тесные контакты как личного, так и дипломатического характера. Причем, в достаточно элитарных кругах. Но кому огласка этой информации, спустя годы после окончания работы комиссии, была столь невыгодна, что, опасаясь ее, Томас предпочел уйти из жизни? Кто или что вложило в его руку пистолет?

Глава вторая

22 ноября 1971 года, Портленд, штат Орегон

Было по-зимнему холодно. Ветреная погода сопровождала День Благодарения, возвещая приход долгих каникул и окончательно выгоняя дождливую осень со всего портлендского побережья. Маленькие, острые капли еще били время от времени по лицам пешеходов, норовя напомнить жителям Города Роз о не до конца ушедшем сезоне дождей, но ветер прогонял их прочь, принося в теплую прибрежную местность первые декабрьские заморозки. Греться было принято кофе – жители Портленда, кажется, с момента основания города, были страстными поклонниками этого напитка. Но и спиртное не исключалось – оно помогало быстро приноровиться к зимним холодам, которые были в Орегоне недолгими, но все же ощутимыми, учитывая хотя бы то, что девять месяцев в году здесь стояло теплое, отдающее запахом моря, лето.

Отопление в терминалах аэропорта было, но, построенные в теплое время года и почти всю жизнь проживавшие в тепле, они здорово продувались. Внутри было прохладно – ощущение это усиливалось ветром, который пронизывал все щели в стенах и перекрытиях старых зданий аэровокзала. Даже в разгар зимы здесь было теплее, потому что снег сдерживал рвущиеся с моря порывы смещений воздушных масс. А сейчас, осенью, никаких преград для ледяного воздуха не было, и пассажирам, ожидавшим своих рейсов в холодных накопителях, приходилось кутаться в теплую одежду, пить литрами кофе и сотнями граммов – спиртное, чтобы скоротать время в ожидании лайнера и не простудиться.

А ехать нужно было, как назло, именно сейчас. Жители Города Роз, медленно, но верно захватываемого лютой зимой, стремились переждать эту недобрую пору у родственников и знакомых в более теплых (или уже окончательно погрузившихся в зиму) частях страны. Разъездам способствовал и приход праздника, сопровождающегося длинными выходными. И потому – старожилы Портленда помнили и единогласно отмечали этот факт – именно в конце ноября миграция как жителей города, так и отдыхающих в нем туристов достигала своего апогея. Они тискались в очередях за билетами, проталкивались к выходам, спешили на выдачу багажа, стремясь как можно скорее покинуть пределы погружающегося в неблагоприятное время года города. Потеряться в такой толпе можно было запросто – просто молчи, и затопчут тебя, затолкают, свалят с ног, а потом и вовсе сотрут как человеческую личность в единой мрачной, серой картине, что вечером становится жертвой рук уборщицы, вечно ругающейся на непогоду, нерадивых пассажиров и саму жизнь.