Самолеты уходят в ночь

После завтрака учлеты разошлись к самолетам. Дужнов разъяснил нам задачи дня. В первый полет он ушел сам, захватив с собой техника. Мы знали, для чего он это делает. Перед полетами учлетов нужно опробовать самолет, уточнить, все ли в нем исправно. Курсант должен с первого раза навсегда поверить в машину. Поэтому в первом его полете не должно быть никаких случайностей и заминок.

Приземлившись, инструктор зарулил машину на старт и с минуту основательно «погонял» мотор. Потом вылез из кабины, не спеша подошел к курсантам, медленно обвел всех глазами, словно испытывая наше терпение и выдержку.

— Что ж, друзья, — наконец произнес Михаил Павлович, — сегодня у нас по плану самостоятельные вылеты. С кого же мы начнем? Пожалуй…

Дужнов сделал небольшую паузу, наши глаза встретились.

— Чечнева, к самолету!

Привычно, но не так быстро, как во время учебных занятий на земле, влезаю в кабину, пристегиваю себя ремнями. Самолет стоит на линии предварительного старта. Поворачиваю голову и вижу: к машине направляются Дужнов и Мацнев.

Сразу в голову лезут разные мысли. Закрадываются сомнения, сжимают и леденят сердце. В самом деле, почему идет Мацнев? А вдруг он отменит решение инструктора и не разрешит мне лететь первой! Скажет: «Пусть вначале поднимутся ребята, а девушки в другой раз». Напряженно всматриваюсь в лицо командира звена, пытаясь прочитать на нем ответ. Но оно, как всегда, строго и бесстрастно. Дужнов не смотрит в мою сторону, что-то горячо говорит Анатолию Сергеевичу. От волнения у меня вспотели ладони. Наконец Мацнев кивает Дужнову головой и, легко вскочив на плоскость, опускается на инструкторское место. Михаил Павлович объясняет, что перед самостоятельным полетом два круга со мной сделает командир звена.

— Спокойнее, Чечнева. Все будет в порядке, — говорит он.

Легко сказать «спокойнее». При взлете я, конечно, волнуюсь и лишь в воздухе постепенно обретаю уверенность. Все пока идет как надо. Я не могу обижаться на самолет. Он ведет себя хорошо. Успокаивало также и то, что за спиной у меня опытный летчик, в случае чего всегда придет на помощь. Главное теперь — четко и грамотно, как меня учили, выполнить все элементы полета, показать, на что ты способна.

Полет прошел благополучно. Во всяком случае, мне так кажется. Однако, приземлив самолет, с замиранием сердца жду, что скажет командир звена. А он, не проронив ни слова, покидает кабину и жестом показывает, чтобы на инструкторское место положили для сохранения центра тяжести мешок с песком.

Дужнов улыбается, одобрительно кивает мне головой и указывает рукой вперед. Я прибавляю оборотов винту, и самолет трогается с места. Дужнов пока идет рядом с машиной, держась за нижнюю плоскость. Но вот старт дан. Ревет мотор, У-2 набирает скорость и отрывается от земли. За спиной никого. В воздухе только я и мой верный друг, видавший виды старенький У-2.

Я улыбаюсь и мысленно прошу: «Не подведи, дружище!». В ответ он мерно рокочет мотором и, послушный моей воле, ложится в разворот. Два круга, четырнадцать минут. Заруливаю на старт, а сама неотрывно слежу за тем местом, где стоят начальники. Хочется поскорее узнать, как они оценивают мой полет. Дужнов машет руками и показывает большой палец. Значит, все в порядке! С плеч словно свалилась большая тяжесть. Выключаю мотор, хочу быстрее покинуть кабину и не могу — от радостного волнения подкашиваются ноги. Все же овладеваю собой, подбегаю к инструктору и срывающимся от радости и возбуждения голосом докладываю о выполнении задания.

Самолеты поднимаются и садятся. Это летают мои товарищи и подруги. Сколько их уже поднялось в воздух, а я все еще лежу на земле, подложив руки под голову, и не могу прийти в себя…

В последующие дни мы отрабатываем элементы полета по кругу, тренируемся в зоне, осваиваем искусство пилотажа. Иногда со мной летает Дужнов. Мелкий вираж, спираль, змейка, штопор, боевой разворот — все усваивается постепенно. Я стараюсь выполнять фигуры чисто и грамотно. А как хочется порой дать полный газ и пронестись над самыми крышами! Однако я сдерживаю себя: без дисциплины в нашем деле нельзя.

Подступила осень 1939 года. Пожелтела трава, первый багрянец тронул лес, в прозрачном воздухе поплыли серебряные нити паутины. Ночи стали холоднее, а блеск звезд в густом черном небе ярче. Кончилось лето, а с ним и учеба в аэроклубе. Выпускные экзамены сдала на «отлично».

Взволнованные, замерли мы, учлеты, в строю, слушая приказ о присвоении нам звания пилота. Первое летное звание! Сбылась наконец моя мечта. Но к радости примешивалась и грусть. Распадалась наша дружная комсомольская семья. Виктор Любвин, Виталий Грачев, Николай Гусев, Владимир Чалов, Николай Косов и многие другие ребята уезжали в истребительные школы. Мне тоже хотелось туда. Думалось, что в Осоавиахиме делать больше нечего и только военное училище сможет открыть дорогу в большую авиацию. Но девушек в военные училища не принимали.