Самолеты уходят в ночь

Я обернулась в сторону моря. Километрах в полутора от берега на вспененных белых гребнях прыгало в лучах прожекторов небольшое судно. Поблизости от него уже вздымались столбы воды. Снаряды ложились все ближе. Один из них разорвался у самого носа, и катер повалился набок. Но тут же выпрямился, метнулся вправо и на мгновение выскочил из полосы света. Однако вражеские прожектористы вновь поймали его.

Медлить было нельзя. Я ввела самолет в левый крен и дала полный газ. Все решали секунды. Рев мотора всполошил врага, два луча переключились и зашарили по небу. Но один прожектор продолжал упорно преследовать катер с десантниками.

— Выходим на цель, — предупредила Катя. — Будем бомбить с такой высоты.

— Ничего не поделаешь, — согласилась я.

Луч одного из прожекторов описывал круги, постепенно приближаясь к нам. И вдруг меня словно чем-то тяжелым ударили в переносицу, перед глазами поплыли круги. Поймал все-таки! Я втянула голову в плечи, чуть подалась вперед. Теперь лучи проходили под козырьком, упираясь в центроплан. Немного дала ручку от себя и тут же почувствовала легкий толчок — бомбы оторвались от плоскостей.

Взрывной волной ударило в низ фюзеляжа, самолет клюнул носом и чуть завалился на правое крыло. Так не мудрено и в штопор сорваться, а на такой высоте в штопор войдешь — обязательно в землю врежешься. Чтобы предупредить падение, рули поставила нейтрально и начала уходить в сторону.

— Ну как, отбомбилась? — осведомилась я у штурмана.

— Все в порядке. Видишь, прожекторы погасли. Может, и не разбили их, а все же братишек выручили. Так что, поздравляю тебя, пятисотница. Настоящий боевой вылет, им не стыдно отметить такое событие.

— Спасибо, Катя.

А утром в столовой на столе меня ожидал огромный арбуз. В кожуре его белела вырезанная цифра 500.

— Это от Бершанской к Рачкевич, — пояснила Рунт. — Специально раздобывали.

В столовой собралась вся наша эскадрилья, подошли и другие свободные от полетов девушки. Первые «пятисотницы» полка Смирнова, Меклин и Рябова подняли арбуз и торжественно передали его мне.

— Принимай «корону», — заявила Смирнова. — Желаем тебе до конца войны еще одну заслужить.

Арбуз тут же подвергся уничтожению. С аппетитом уплетая сочные и сладкие куски, девушки шутили:

— Хорошо бы каждую ночь появлялись новые «пятисотницы»!

Внезапным ударом первый эшелон десантников ворвался в поселок Эльтиген и укрепился в нем. Но разыгравшийся шторм задержал дальнейшее десантирование. На вражеском берегу почти в окружении оказались небольшие подразделения моряков и армейцев.

Противник предпринял несколько попыток сбросить десантников в море, но тщетно. Эльтиген, маленький белокаменный городок, встал на его пути несокрушимой крепостью.

У десантников кончались продукты, боеприпасы, нечем стало перевязывать раненых. Прекратилась связь со своими, так как осколками снаряда разворотило рацию, убило радиста. А свинцовые волны бурлили не переставая. Вновь и вновь рвались к Эльтигену наши катера с людьми, оружием, боеприпасами, продуктами и опять вынуждены были ни с чем возвращаться к своим причалам.

И тогда на помощь осажденным пришли У-2. Нагрузив самолеты мешками с сухарями и сушеной рыбой, ящиками с патронами и медикаментами, мы стали ночами вылетать в сторону Эльтигена. Грузы сбрасывали во двор школы. Здесь для нас каждую ночь зажигали небольшой костер, выкладывали опознавательный сигнал.

Эта своеобразная «бомбежка» требовала от пилотов большой точности. Ведь стоило немного отклониться, неправильно учесть силу и направление ветра, как драгоценные грузы могли либо упасть в море, либо достаться фашистам. Поэтому к месту назначения подлетали на высоте не более 50–70 метров.

Бывало, с середины пролива уже убираешь газ и планируешь до самого берега. Фашисты лупят из автоматов и крупнокалиберных пулеметов, иной раз до десятка дыр насчитаешь в обшивке плоскостей. А самолет тянет и тянет. И вот уже под крылом заветный огонек. Перегибаешься через борт кабины и что есть мочи кричишь:

— Принимай гостинцы, пехота! У нас картошка и медикаменты, следующий сбросит патроны.

А штурман добавляет:

— Привет от 46-го женского гвардейского!

В ответ с земли тоже что-то кричат, но за свистом ветра и за шумом морского прибоя разобрать слова невозможно. Хорошо уже и то, что голоса слышим. Значит, живы наши.

Наконец груз сброшен. Разворачиваемся над самыми головами гитлеровцев. Иногда даже кажется, что видишь, как вверх вскидываются десятки автоматных и ружейных стволов, слышишь, как трещат выстрелы. Но изрешеченные, с продырявленными плоскостями маленькие скромные труженики У-2 спокойно тянули и тянули.