Самолётиха

Но что толку себя вдогон костерить… Решила принимать неприятности по мере их поступления, как увидела заходящий на посадку тяжёлый бомбардировщик, тот самый «Туберкулёз», как уже как-то прилетал к нам ещё когда холода стояли. И если я его уже видела, Верочка стояла с открытым ртом и смотрела на этого исполина. Мне и в горячечных снах не могло бы прийти в голову, что это за нами… Но Смирнов договорился и попутный борт из Оренбурга сделал посадку ради двух ОЧЕНЬ ценных пассажирок, о чём нам поведал смешливый курносый борттехник. Если в прошлый раз я только опасливо смотрела на гиганта снаружи, то теперь нас погрузили в его сумеречное нутро. Злобный Сосед буркнул: "И это сараище ещё и летает…", но видимо почувствовав моё возмущение быстро показал мне пару картинок светлых просторных салонов с креслами из своего времени и спрятался. Нас устроили в каком-то закутке, но мы ещё не успели взлететь, а двигатели так и не глушили, и всё время приходилось кричать, техник потащил меня к открытой боковой двери. Каково же было моё изумление, когда оказалось, что у самолёта собрался почти весь аэродром и нам машут руками и что-то кричат с улыбками. Верочка стояла тут же и ловила рукой подол своего платья, прижимаясь к моему боку, вот здесь у меня слёзы брызнули…

На высоте немного похолодало, но Верочка в лёгком платьице замёрзла бы, и мы завернулись вместе в мой широкий кожаный плащ, так что долетели без происшествий. Верочке не понравилось, что окошки так высоко и они маленькие и в них ничего не видно. Сели мы у деревни Домодедово, а у самого трапа нас встречал… Ну конечно, Миша Гнеман, только теперь у него было не два, а уже три кубика, я решила проявить наблюдательность и показать свой ум (молчала бы уж лучше!):

— О! Поздравляю! Вы теперь уже старший политрук?

— Нет, теперь я просто политрук, а раньше был младший…

— Извините, я думала… Но вас ведь все называли политруком.

— Да просто не принято в общении выговаривать и слово «младший» не говорят, так подполковника часто в разговоре называют полковником.

— Не знала, спасибо! И всё равно поздравляю!

— Ничего страшного! Я вон в ваших нашивках и полосках совсем не разбираюсь. Знаю только, что одна самая широкая на рукаве – это капитан первого ранга, к нам в школу приходил выступать, я запомнил…

Тем временем погрузились в машину, с чемоданом нам сзади снова было тесновато, но чего уж… Это во многие разы компенсировало, то, что всего за несколько часов мы были уже в Москве, вернее ехали к ней. И не нужно сутками слушать стук колёс, думать, где взять покушать и нюхать угарный паровозный дым.

Дома нас ждала радостная встреча, встречающими оказались Ираида Максимилиановна и Софья Феофановна. Обе по очереди стали радостно тискать счастливую Верочку, вертеть её и разглядывать, восхищаться, как она выросла и уже загорела, а она в ответ щебетала и скорее выкладывала все свои новости, а я вместе Мишей возилась с вещами. Потом Ираида заявила, что двух отощавших девочек нужно срочно откармливать и нас усадили за стол, где гордая Верочка не преминула продемонстрировать, как ловко она научилась пользоваться подарком комиссара. В общем, нас встретили как дома, вернее, нам обеим дали почувствовать, что это и есть теперь наш дом, где нас всегда ждут и рады нам любым…

А вот после Софья умудрилась меня удивить и потрясти, когда оказалось, что в зале меня ждёт её подарок, поистине королевский в моём понимании. На четырёх изящных складывающихся ножках стоял красивый новенький, сияющий полировкой ксилофон, принц среди ксилофонов, а прямо на расписанных выжженными узорами пластинах лежали три комплекта разных палочек и молоточков. Я только в этот момент почувствовала, как же я соскучилась по возможности играть. А какой у него оказался шикарный сочный звук! Оказывается у Софьи есть давний хороший знакомый мастер делающий инструменты, и к этому заказу он подошёл со всей ответственностью и фантазией. Нам на занятиях в оркестре рассказывали, что для усиления звука ксилофона используют разные способы, один из них это закрепление специально подобранных труб резонаторов под каждой пластиной, но тогда ксилофон практически теряет свою мобильность. Здесь же мастер пошёл по совсем другому пути, может он не добился того же по сочности звука, как при использовании резонаторов-труб, но звук явно стал более сочный и длинный, чем у привычного мне ксилофона. Как, не очень понимая сама, попыталась передать объяснения мастера Софья, он сделал ксилофон удобным к переноске, но сумел усилить звук каждой пластины за счёт второй, выступающей резонатором звука. В общем, как я потом разглядывала, каждая пластина стала двойной, но нижние пластины были не плоские, да, чего уж, не понимаю я, как это работает, но ведь работает!…