Самолётиха

Среди прочего узнала, когда вдруг задалась вопросом, а как мне считают вылеты, ведь если бомбардировщики или истребители взлетели со своего аэродрома, отбомбились или отстрелялись и вернулись к себе, это у них один вылет. А я ведь после вылета сажусь в точке назначения и потом опять взлетаю, выходит у меня за раз получается два вылета? А вот фиг вам! У меня вообще эти вылеты никто не считает, и хоть я буду двадцать раз садиться и взлетать. Считается общий налёт в часах по выработке ресурса мотора, который учитывает техник. Но один боевой вылет я всё-таки теперь получила и посадка у партизан не считается за второй вылет. Боевым считается вылет с заданием в тылу врага, а даже то, что вчера нас гоняли как вшивых по бане, боевым этот вылет не сделало. Но при желании, я имею право получить свои законные сто граммов водки за боевой вылет, как и мой техник, ведь он тоже считается членом экипажа, как закреплённый за моим самолётом.

А вообще, после этих потягушек с "Юнкерсом", с утра у меня здорово побаливают руки, спина и поясница и даже ноги, вот уж они вроде бы не сильно участвовали в маневрировании. А я свои занятия по физподготовке с приездом сюда забросила. В Черемзинке мне и так хватало беготни и растяжки устраивала себе не чаще пары раз в неделю, а здесь и это не стала делать. "Зазвездилась, лётчицей неимоверной стала" – прокомментировал Сосед. Что ж, он полностью прав. Значит надо и на физкультуру время выделять. Вообще, здесь у бомберов неплохой спортгородок видела, нужно на него сходить и ближе познакомиться. Да и летать с шефом конечно здорово, но мне нужно лётное мастерство нарабатывать. Сосед рассказал, что у меня сейчас самый опасный период освоения профессии. Так у них выяснили, что самый высокий процент аварийности не у новичков, а у тех, у кого водительский стаж больше года, но меньше пяти. То есть новички ездят аккуратно, потому что ещё очень неуверенно чувствуют себя на дороге, а к году появляется опыт и желание полихачить и плюнуть на какие-то запреты и ограничения. У меня уже появилась уверенность в своих силах, я стала позволять себе наверно чуть больше расслабляться в небе, а это очень чревато, ведь и этих лаптёжников вполне могла увидеть раньше, если бы летела змейкой и внимательнее оглядывала небо, в том числе и сзади. Скорее всего, это бы мало результат изменило, но вот, по сути, изменило бы очень много. Да и сами мои манёвры были совершенной импровизацией, потому что я почему-то была уверена, что к такому подготовиться нельзя, и не готовилась. А почему не могу подготовиться? Это не значит, что я должна отработать до блеска комплекс по уклонению от восемьдесят седьмого, а потом от сто девятого мессера и иже с ними. Мне даже при отработке моих «норок» нужно сосредотачиваться на всех аспектах пилотирования и, каждый раз, не забывая проговаривать и напоминать, что это маневр без потери высоты, а здесь слетела на десять метров, а тут на все тридцать. Соответственно, чтобы компенсация этой потери высоты, если нужно удержаться в плоскости, шла автоматически и не требовала как в прошлый раз такого напряжения, а мозги вполне можно занять чем-нибудь другим. То есть, учиться и ещё раз учиться, а Барбосик должен стать таким же естественным, как сапог на ноге, о котором не думаешь, а делаешь, что танцевальный красивый шаг, что просто перепрыгиваешь через лужу на пути, думаешь о красоте или о том, чтобы не забрызгаться, но совсем не о надетом на ногу сапоге. То есть, того чувства самолёта, что у меня уже появилось, для боевого маневрирования мало, вернее нужно расширять его диапазон через наработку опыта…

В общем, понизила я себе самооценку, но по делу, чего уж… Раз начала играть по мальчиковым правилам, то и расслабляться не стоит. А небо ошибок не прощает, зевнуть один раз какого-нибудь охотника и никто даже не узнает в каком лесу или болоте обломки твоего самолёта… А Николаев словно решил доказать, что и с раненой ногой может работать и за этот день у нас было шесть перелётов и при этом умудрились вернуться ночевать обратно и даже засветло…

После этой недели с начальником я с ним летала ещё раз пять, но в основном летала в одиночку с пакетами штаба. Как по случаю рассказал всё и про всех знающий Митрич, не нравится людям летать внутри закрашенной кабины, что в открытой кабине у Ивана, когда можно по сторонам смотреть им комфортнее, да и чего уж, факт, что девица за штурвалом, со счёта сбрасывать не надо. А та неделя с начальником – это Николаев фактически своим героическим примером доказывал, что со мной летать не страшно. Но даже его ранение связали именно с моей закрашенной кабиной, а не со случайностью встречи с "Юнкерсами", от которой нас не смогла бы уберечь вторая открытая кабина. Психология и общественное мнение – штука загадочная и логикой не управляемая. Вот как оно оказывается…