Самому себе

“монополия жены”, если бы не полная ее свобода поведения плюс независимость, удачливость в плавании по волнам реальной жизни в

России переходного периода.

…пальцем потрогала дядьтонино ружье, прицыкнув уважительно, и сквозь открытую наполовину дверь воззрилась с неподдельным уважением в незаселенные просторы моей фамильной, родовой жилплощади. Похоже, она даже растерялась.

– А что, соседей нет?

Мотаю головой.

– Они выехали?

– Их никогда и не было.- Пожимаю плечами.

Она исполнила уже знакомую мне ужимочку-гримаску и легко перевела разговор на другое. Другое, как оказалось позже, было лишь продолжением истории “Трех цветов”. У нее вчера было плохое настроение: “Будто бы кто-то говорит: не стоит, не ходи сегодня,

Вика!” Ловлю себя на том, что я уже сочувственно ей киваю. А как мне не кивать, я же своих вчерашних настроений не забыл; может быть…

Да нет, не может быть, а точно, это я ей и наэкстрасенсил. Нельзя же в тупом материализме уподобляться знаменитым французским энциклопедистам, заодно отменившим вместе с Богом и метеоры тоже. Ну вот же получаются у людей подобные переклички душ.

Я покосился на свою новую знакомую. Мадам сидит, эффектно закинув ногу на ногу, в полутени завлекающе круглятся ляжки, чуть-чуть подрагивает от напряженности позиции острый носок туфельки… Однако как она в лице-то изменилась, когда меня при свете рассмотрела. А у меня ведь и седых волос не так много, только недавно чуть выше ушей переместилась граница, на лысину намека даже нет. И не пузатый я, поджарый, и без очков прекрасно вижу стрелки на часах… Но сразу реакция в глазах типа: “Э-э-э, да этот мэн неполноценный”.

Пришить… пришить надо и эту сучку тоже. Заклею ее и!..

От вспышки злости я сам и не заметил, как запросто, почти ни капли не пролив, с легким хлопком открыл шампанское.

Так и надо делать все, долго не думая, заранее не мандражируя.

Стремились кверху пузырьки в бокалах. Опадала пена.

Вика жеманно куриной гузкой сложила губы.

– За наше знакомство! – сказала, будто заступилась за меня немощного.

– Я предлагаю,- сказал я,- первый тост за вас, за гостью.

И в это время…

Ну да, конечно, могла ли она мне не испортить вечер!

Снимаю трубку, слышу:

– Привет. Не помешала?

– Помешала. Созвонимся позже.

Гостья моя, за которую я и глотка не отпил, сидит в напряге.

Я, вместо того чтобы, жену не раздражая, дипломатично свернуть разговор, стою и молчу. Я решил молчать столько, сколько надо, пока она трубку не положит. Возможно, из-за моего дыхания, а скорее всего по той же экстрасенсорной причине, по которой Вика, к примеру, перенесла свидание, жена моя сказала:

– Ты убьешь меня когда-нибудь.

– Меньше болтала б всякое. Истеричка!

– Я не болтаю,- вздохнула длинно.- Мне это один умный-умный мужик сказал. Какой-то ты сегодня…

– А у тебя самый последний, он же по штату и самый умный?

– Последний! – Она хмыкнула.- Мне это Антон Егорович сказал. Вот так вот, Коко. Какой-то ты сегодня… совсем “коко”. Ау-у-у! Коко…

Я бросил трубку.

Было чертовски неудобно перед Викой. Теперь она не только гостья, она еще и свидетель. Свидетель старой-престарой семейной истории.

Аппарат гудел.

Я поправил трубку.

Ведь знает же, что меня бесит это “Коко”, и каждый раз как ножом по стеклу.

Ну, дядя Тоня, дядя Тоня, похоже, твой пострел везде поспел! Поспел рога наставить мне. Могилу не разроешь, а вот свою сучку я уже просто должен… Должен? Кому? Ох, это завещанное нам из XIX века про “тварь я дрожащая или право имею?”. Старо. Старо. Право есть у того, кто взял! Раз взял, то вот уж, значит, и имею! Одно лишь “но” во всем этом…

– А где ваша кошка? – Подняла с тахты томик Марка Аврелия “К самому себе”.

– Какая кошка?

– Как какая? Вы же мне тогда по телефону говорили…

– То был чайник. То есть я хочу сказать, что никакой кошки не было, а просто кипел чайник.

Наверное, я говорил несколько раздраженно, потому что Вика спросила:

– Неприятности какие-то? Был нехороший разговор?

Конечно, особой проницательности для подобных слов не надо, однако слова были сказаны, и сказаны с участием, и даже с легоньким волнением, поскольку в ее речи мне послышался некий ненашенский акцент. Откуда она? Беженка, что ли?

Я вложил в ее руку бокал.

– Давай-ка выпьем.

Мы выпили стоя. Свой бокал я осушил весь.

Ногою я пододвинул пуфик поближе к ней, чтобы быть напротив ее округлых яблочных колен. Они такими теплыми под пальцами моими оказались и так послушно поддались моему мягкому усилию их раздвинуть, что… А надо было бы, наверно, мне подняться с пуфика и, не задумываясь, вот как с шампанским получилось, ей предложить…

Ее перед необходимостью поставить… Она же сидит, и как раз напротив, на нужном уровне… Удобная начальная позиция. А дальше все б пошло, пошло бы да поехало!.. Но тут я вспомнил, что забыл вымыться: колонка барахлит, возиться с ней…

И были проводы потом с длинным молчанием между пустыми, никакими фразами, с томительным топтанием на остановке, с нашим совместным волевым усилием взглядами вытянуть никак не появляющийся из-за угла автобус.

Желание расстаться у нас было обоюдным, однако мы договорились о встрече.