Самоосвобождающаяся игра

Все вышесказанное подразумевает, что «...мозг человека, претерпевающего трансурановую мутацию, может аккумулировать космическую энергию по принципу лазера, отражая и приумножая...»⁵⁸³, т.е. становится способным на акт теургии, т.е. «...творчества всего сущего путем эманации, отчуждения из мозга копий идей (форм) как психофизических голограмм с последующей их материализацией...»⁵⁸⁴. Практически теургическая потенция Театра Реальности осваивается в ИГРЕ через отождествление с качествами Повелителя Игры. Его грандиозный мозг, как известно, МОЖЕТ ВСЕ! ⁵⁸⁵«Он находится в субъядерных гравитационных полях, которые создают соразумное, глубоко проникающее, вездесущее и одновременно существующее, единое физическое поле, всегалактический сознательный компьютер, в который всасывается индивидуальный нейрогенетический организм»⁵⁸⁶. В нем нет полярности, нет дуализма, но есть множественность, т.е. его «аппарат» способен проецировать реальность множественности миров вне объект-субъектного разделения. И как только происходит эта трансформация сознания, «...человек начинает участвовать в центростремительном танце мироздания»⁵⁸⁷. В танце, который Христиан Розенкрейц именует «Химической свадьбой»⁵⁸⁸, и в котором «…мы – это миллиарды световых лет от головы до пят, наши тела безграничны, и это и есть Вселенная»⁵⁸⁹... Та самая, что теперь является нашей, и в которой «…Создатель доволен нами, и мы видим, что являемся Создателем и можем создавать везде, всегда и навечно, и мы являемся помощниками Создателя, и как сам Создатель создаем Создателя и здесь мы приходим к точке единения всего»⁵⁹⁰И сознавать это – одно сплошное изумление, «…причем это изумление – радостное, ибо числом трансформаций человек меряет собственное могущество, и, следя за этими превращениями, мы как бы ликующе скользим по поверхности Природы»⁵⁹¹

Итак: МИСТЕРИЯ ТРАНСМУТАЦИИ порождает внутри нас сущность, которую в отличие от «кристаллизованного человека» алхимиков, «шизофренического тела» Жиль Делёза⁵⁹²и «Кибер-личности»⁵⁹³Тимоти Лири я называю МУЛЬТИПЛИКАЦИОННЫМ ЧЕЛОВЕКОМ ⁵⁹⁴ , или СВЕРХМАРИОНЕТКОЙ

41. Сверхмарионетка

Virtus, или Божество Сердца!

Пройти через процесс разотождествления со своим нейротизмом (эмоциональной подвижностью), со своим, столь близким к пониманию «себя», телом, через превращение его в послушный, многоуровневый инструмент, используемый в дальнейшем для реализации определенных задач, очень непростой трюк! Согласитесь, что преодоление сформированных демонической версией игры рефлексов, или импринтов, - моральных и этических канонов сообщества, своей социополовой роли и т.д. и т.п. - очень непростая задача!

И так на сцене ИГРЫ возникает СВЕРХМАРИОНЕТКА! ⁵⁹⁵

И что это такое?

Следуя наставлениям герметистов: «Превратите труд в игру! Сделайте любое иго благом!», можно заявить, что это воплощение т.н. ВОЛИ К ИГРЕ! ⁵⁹⁶Воплощение воли к творческому преображению, к эволюционной трансформации, к преодолению ограниченной демоническойверсии. И «…только прикинувшись лицедействующим от бесов, можно победить бесов» (άπό δαιμόνων σχήματίζεσθαι προσποιήσομαι)⁵⁹⁷. Но важно понимать следующее: если Повелитель Игры это единство зрителя-актера-роли, то Сверхмарионетка – это отдельно взятый аспект актера – воплощение сознательной и направленной ВОЛИ К ИГРЕ!

Очень интересные параллели в этом контексте можно провести с т.н. венчурными персонажами ⁵⁹⁸, занимающими особое место в Империи Игры среди всех видов актерства, т.е. с жестоким и сверхчеловечным мировоззрением т.н. «людей без кожи»: КЛОУНА ⁵⁹⁹, ШУТА ⁶⁰⁰, ЮРОДИВОГО ⁶⁰¹ ТРИКСТЕРА ⁶⁰²и СТАЛКЕРА⁶⁰³. Именно через них, презрение к актеру, рождающееся из страха и сознания «неблагородства» его ремесла, сжатое Луи Жуве в формулу: «В ремесле актера есть что-то грязное…»⁶⁰⁴, а Максом Нордау в: «Искусство актера, это обезьянье искусство»⁶⁰⁵… и в тоже время из великой признательности к нему, «…героически взявшему на себя роль жертвы, обреченной на заклание»⁶⁰⁶, выплавляется идея великого значения актера-мастера, своеобразного «Козла отпущения», «Священного клоуна»⁶⁰⁷, «Святого пахабника»⁶⁰⁸, или артиста «милостью божьей», призванного искупить взваленный на него чужой грех в экстазе самоискупляющей игры.