Самопревосхождение

…Я слушал ровно и мягко текущую речь С. А. и сквозь её слова, внутри меня, сначала еле слышно, потом сильнее, начинала явственно звучать боль вины и неисполненных обещаний, сотканная из сплетения стыда за ошибки и бессилия их исправить… И в это время я услышал:

– Я бы назвала это совестью или пробуждающимся нравственным чувством… А потом:

– Хотите, я вам поиграю?

«Она угадала», – подумал я, закрывая глаза и расслабляясь. С первыми же звуками рояля, зазвучавшего хрупко и нежно, я стал ощущать неуклонно расширяющийся во мне простор внутренней свободы, надоедливая «пляска мыслей» куда-то исчезла, а на её месте отчётливо стала проявляться наполненная музыкой особая пустота. Приятно успокаивающее тепло медленно разливалось по всему телу, в то время как вокруг лба ощущалось лёгкое, прохладное дуновение ветерка, и всё это вместе – музыка, простор, прохлада и тепло – создавали впечатление такой удивительной свежести и чистоты, как будто кто-то невидимый, похожим на серебряные нити потоком, омывал меня целиком, наполняя сияющей энергией…

…Когда я открыл глаза, то первое, что увидел, была Ева, уютно устроившаяся у меня на коленях и тихо поющая свою песню.

– И как долго продолжалось… всё это?

– Минут пятнадцать, наверное.

С. А. и Ева посмотрели друг на друга, Ева перевела взгляд на меня, как бы ожидая похвалы за хорошо выполненную работу. Я понял и погладил её с благодарностью. Она удовлетворённо мяукнула, спрыгнула с колен и вернулась на своё место.

– Умница, молодец! – сказала ей С. А. и обратилась ко мне:

– Вы, конечно, знаете, что лучшим доктором считается кошка: когда вы её гладите, это стимулирует определённые точки на ладонях, а её песни не просто успокаивают, но и снимают стресс, и даже кое-что похуже.

– Это кто-то исследовал?

– Вы опять за своё? Конечно. И здесь все единодушны – и учёные, и народная мудрость, и общественное мнение. В Интернете вывесили список (со всеми необходимыми ссылками!) из шести главных животных-целителей. Угадывать будете?

– Это собаки?

– …собаки, лошади, пчёлы и змеи, но на первом месте – кошки!

Ещё чувствуя приятное расслабление, я медленно встал. Диана, всегда быстро считывающая моё настроение, поняла, что мы уходим, и подошла ко мне. Я ещё раз поклонился С. А. и Еве и спросил:

– А что это было?

– Всего лишь старый добрый АТ = аутотреннинг.

– А музыка?

– Музыка обязательна.

– А Ева?

– А вот Ева – это уже роскошь.

– Я ваш должник.

– Ну да, – усмехнулась С. А. – Только не приносите ей «Вискас».

– Почему?

– Она любит всё натуральное.

Эти отрывочные записи наших встреч показывают, должен с горечью это признать, как бездумно я плыл по течению, растрачивая время, игнорируя чувства и забывая мысли, не предполагая даже, что когда-нибудь воспоминания будут раскачивать мою память во все стороны, пытаясь восстановить прошлое. Когда пришло какое-то понимание, было уже поздно. Правда, я и сейчас думаю, записывать наши беседы С. А. всё равно бы не позволила. Она была известным театральным художником по костюмам и, как всякий истинный рукотворящий, мастер стремилась быть как можно дальше от каких-либо  видов техники.

В то время, как мы встречались, я не сразу, но с каждым днём всё отчётливее стал замечать, что куда-то уходит, растворяется моя нервозность и раздражительность, первоначальная эмоциональная острота обид и потерь становится просто предметом для анализа, да и я сам постепенно превращаюсь в довольно уравновешенного, несамолюбивовнимательного наблюдателя. Как и почему так получалось, я не смог бы объяснить и сейчас, но то, что это было связано с влиянием С. А., у меня не вызывало сомнений. Она каким-то таинственным образом передавала мне способность «спокойного созерцания хода событий», доверия к миру, уверенности в том, что мир расположен к каждому из нас, что всё есть и, тем более, будет хорошо, если я сам  сумею настроиться на определённый лад, не стану отворачиваться от правды событий, но принимать на себя всю ответственность за происходящее и стараться сознательно выстраивать свои мысли и чувства в нужном направлении.