Самопревосхождение

Десятого января Иоанне исполнялось три месяца, и этот день – так всё совпало – стал для всех нас новой точкой отсчёта. Сначала, как обычно, я принёс крепко спящую Аннушку после прогулки и уже собирался уходить, но Ася неожиданно остановила меня, провела в большую залу и оставила там одного, а сама ушла укладывать девочку.

Я всегда считал, что у нас большая квартира, однако жилище Аси и Софьи Алексеевны поражало воображение. Высоченные потолки, узкие во всю стену окна с полукруглыми завершениями рам, длинные, разветвлённые коридоры, кое-где упирающиеся в лестницы, ведущие на другой (другие?) этажи, множество дверей, за которыми могло оказаться сколько угодно комнат, неимоверных размеров ванная комната с мраморным полом, изобилием предметов старинного и современного оборудования, прекрасно сочетающихся друг с другом…

Во многих помещениях я просто никогда не бывал. Вот и сейчас я впервые стоял в громадной зале с массивным, строгим деревянным столом, подстать стенам, обитым деревянными панелями, и резному высокому буфету с широкой столешницей. Великолепная сервировка – «на двоих» была дополнена низкими, художественно оформленными букетами из живых цветов и бронзовыми канделябрами, каждый – с зажжёнными тремя свечами.

В зале был полумрак. Антикварного вида люстры не горели. За окнами темнел быстрогаснущий зимний январский короткий день. Ася вернулась скоро, пригласила меня к столу и попросила открыть две бутылки шампанского: мне обычного, себе – безалкогольного.

—

Хочу поблагодарить тебя за Аннушку, – сказала она, поднимая бокал.

—

Благодарить надо, по-моему, вас. – Я с удовольствием прислушивался к хрустальному звону бокалов.

—

За что? – тихо спросила она.

—

За то, что вы есть…

В сумраке комнаты и в отблесках свечей глаза Аси таинственно мерцали. Мы молча смотрели друг на друга через стол, и вдруг я почувствовал, что могу снова говорить с нею о самом главном, что уже начинал однажды светлым майским днём, когда мы были одни в загородном доме.

…

Закончив свою романтическую речь, я встал и просто сказал:

—

Ася! Выходи за меня замуж.

—

А я уже думала, что мне придётся самой делать тебе предложение. – Она тоже встала. – Пойдём, я покажу тебе детскую комнату.

Длинными коридорами она провела меня в небольшую, оклеенную весёленькими обоями, свежеубранную комнату. В кроватке, раскинув руки, в нарядном боди, с широкой плетёной лентой на голове, украшенной шёлковым красным цветком, спала Иоанна.

—

Ася! – Опять заговорил я. – Я хочу, чтобы ты знала: ты единственная женщина на свете, с которой…

—

Молчи… – мягко прервала она меня. – Я всё знаю.

Мы стояли очень близко, рядом, касаясь друг друга. Я слышал её дыхание, моя рука лежала на её талии, но я не давал себе воли, пока она сама не обвила ладонями моё лицо, повернула его к себе и поцеловала в губы. После этого я её уже не отпускал…

…

Утром, когда мы пили кофе, я повторил своё предложение:

—

Ася! Я так и не понял: ты хочешь выйти замуж или предпочитаешь свободные отношения?

—

Ну, уж нет! – протестующе воскликнула она. – Хватит свободных отношений! Пусть всё будет, как у людей: лимузин, белое платье с фатой и букетик цветов, который надо бросать наугад в толпу гостей.

—

Как пожелаешь, милая.

Свой голос подала и Аннушка, лежащая здесь же рядом, в люльке, которую мы всюду носили за собой. Ася взяла её на руки.

—

Представляешь, – мечтательно сказал я, – когда ты родишь ещё одну девочку…

– …

и мальчика, – добавила Ася, играя с Аннушкой.

—

И мальчика. Конечно! Можно даже сразу двойняшек. Мы их назовём… Как мы их назовём?

—

Алексия и Платон, – не задумываясь ответила Ася.

—

Так вот, – продолжал я, – после этого у нас сразу будет – вместе с Иоанной, Ваней, Ильёй – пятеро детей!

—

А тебя не смущает такая многодетная семья? – засмеялась Ася.

—

Почему это должно меня смущать, если первым же моим ощущением, которое я осознал после так называемой «перемены участи», было именно ощущение любви к детям и детёнышам. А потом и вообще ко всем зверям, рыбам, птицам, минералам, растениям etc. Словом, к живой и неживой природе. Хотя теперь, я думаю, что неживой природы просто нет.

—

На первый взгляд всё так и есть, всё благостно, – лукаво заметила Ася, – но не стоит забывать, что природа – это совсем другой, «нечеловеческий» мир, мир других существ, и он полон не только чудес, но и чудищ, вообще неизвестных нам и потому пугающих. Он полон страхов и запретов для человека, нарушения которых весьма опасны. Вспомни хотя бы мифы и сказки, чего там только нет!

—