Самородок

И вот — государственные полигонные испытания. Автоматическая винтовка Симонова оказалась лучшей, и в 1936 году она поступает на вооружение Советской Армии.

Сергей Гаврилович заметно оживляется, когда речь заходит о другом его детище — знаменитом ПТРС, противотанковом ружье. Он достает из стола папку, листает ее и не без гордости протягивает мне вырезку из «Правды» за 19 июля 1943 года. На снимке — улыбающийся парень с ПТРС в руках. Подпись к снимку гласит: «Бронебойщик сержант И. Деревянко, подбивший в одном из боев 10 немецких танков».

Созданное Симоновым оружие сыграло заметную роль в сокрушении бронированных полчищ фашистских захватчиков. Партия и правительство высоко оценили труд конструктора, наградив его Государственной премией первой степени.

...Хорошо зарекомендовавшие себя в Великую Отечественную пистолеты-пулеметы не всегда обеспечивали решение задач, стоявших перед пехотой из-за сравнительно незначительной дальности эффективного огня. Перед конструкторами была поставлена задача — создать оружие, использующее патроны образца 1943 года с достаточной дальностью эффективной стрельбы За конструирование такого оружия энергично взялся Симонов. Уже летом 1944 года испытания созданного им образца нового самозарядного карабина в боевых условиях показали высокие тактико-технические качества. В следующем году карабин был принят на вооружение Советской Армии под наименованием СКС-45.

Коммунист Сергей Симонов и здесь оказался на гребне событий, создав оружие, превосходившее многими качествами то‚ что находилось на вооружении иностранных армий.

Хорошим оратором Сергей Гаврилович себя никогда не считал. Не любит он выступать перед большими аудиториями, да и, скажем прямо, порой теряется. И все же, выполняя много лет хлопотные обязанности депутата Верховного Совета РСФСР, ему нередко доводилось выходить на трибуну то городского Совета, то заводского клуба, то выступать перед своими избирателями. Пусть речь его не всегда была гладкой, но убежденность в правоте дела, ради которого он брал слово, заинтересованность, с которой отстаивал свою позицию, неизменно вызывали симпатию слушателей, делали их союзниками в решении тех или иных проблем.

Нередко его упрекали за излишнюю горячность, чрезмерно эмоциональную критику отдельных работников, тормозивших своей нераспорядительностью дело. Сергей Гаврилович говорил, что нерадивость рядовых работников еще как-то можно терпеть, причиняемый ими вред относительно невелик. Что же касается людей, которым доверили руководство, то с них, по его мнению, надо спрашивать сполна, без всяких скидок.

Пользуясь правами депутата республики, в каждый свой приезд в Москву он не стеснялся беспокоить работников любого ранга, когда без их участия нельзя было обойтись. Это были визиты, связанные с выделением более совершенного оборудования для завода, изысканием средств для расширения строительства жилья для оружейников. Немало вопросов, касавшихся благоустройства города, улучшения его транспортного обслуживания, по поручению ижевских партийных и советских органов ему удалось пробить.

Депутатские обязанности приводили его нередко в самые отдаленные села. Здесь его встречи, хотя их именовали отчетами депутата перед избирателями, неизменно превращались в душевный разговор, затягивавшийся подчас за полночь. Людям нравилась его простота, подкупало знание уклада деревенской жизни. Они нередко обращались к нему с просьбами, жалобами. Интуиция, подкрепленная житейской мудростью, помогала Сергею Гавриловичу отличить человека, действительно нуждающегося в помощи, от ищущего выгод в ущерб другим или государству.

Чаще всего жалобы он обстоятельно разбирал прямо на месте, стараясь помочь людям как можно быстрей, без проволочек. Если же вопросы были сложные, требовали решения государственных и общественных органов, он их записывал в блокнот. Вернувшись после такой поездки в Ижевск, он буквально осаждал городские организации: упрашивал, доказывал, требовал и, как правило, добивался удовлетворения справедливых запросов своих избирателей. Помогало делу и то, что во многих учреждениях хорошо знали его настойчивость, бескомпромиссность, знали, что от него не отвяжешься, пока вопрос не будет решен.

С тех давних пор, как Симонов еще на пулеметном заводе стал руководить людьми, он понял, что от подчиненных можно требовать полной отдачи только в том случае, если они сознательно относятся к делу, видят в нем смысл, интересуются не только своей непосредственной работой, не замкнулись в рамках личных забот. Поэтому уже тогда, старшим мастером, он никогда не упускал случая побеседовать с людьми о жизни и событиях, происходящих за пределами цеха, предприятия.

Чаще всего во время обеденного перерыва, когда рабочие в летнее время выходили на заводской двор и, присев на ящиках из-под оборудования, принимались закусывать принесенной из дома снедью (столовой на первых порах на заводе не было), исподволь, словно бы случайно Симонов заводил разговор то о международной жизни, то о событиях в стране.