Самородок

– Людмила, неужели ты не понимаешь, что я устал сдерживать себя? Ликёр здесь совершенно ни при чём, – он взглянул на неё пристальным горячим взглядом, и Людмиле стало стыдно. Отто погладил её волосы и вздохнул. – Людмила, я должен когда-то это тебе сказать. Я тебя люблю, очень, и давно мечтаю о взаимности. Если бы ты не ответила мне тогда в Москве положительно, я бы расторг договор и остался там, чтобы добиться твоего согласия. Сегодня я просто хочу тебя любить. Ты как-то постоянно холодна, стремишься поставить невидимую стену между нами. Поэтому я чувствовал обиду и немного злость. Но сегодня ничто и никто не должны стоять между нами. Ты просто не представляешь, душа моя, прибежище моё, как ты мне нужна!

Людмила улыбалась и молчала. Она знала, что он говорит правду. Он снова обнял её и стал медленно и очень нежно целовать. Потом подхватил на руки и понёс к двери спальни.

– Милая моя, милая! Красавица моя! Никому не отдам тебя, – говорил Отто, поднимаясь по лестнице на второй этаж с Людмилой на руках.

В спальне Отто на столике около кровати стояли два фужера, коробка конфет и прикрытая бутылка шампанского. «Да он готовился к сегодняшнему вечеру!» – подумала Людмила. В те годы, да ещё на Колыме, невозможно было достать шампанское, а шоколадные конфеты тем более.

– Где ты взял это? Я не люблю ликёр. Я люблю шампанское.

– Ты не поверишь. Это было у нас в багаже. Я в Москве купил в последний момент и засунул в багаж.

Людмила даже взвизгнула от восторга. Закружилась, обвила шею мужа руками, поцеловала его быстрым благодарным поцелуем в губы и повисла на шее. Он осторожно разнял её руки и подошёл к столику. Шампанское было слегка прикрыто. Это Врангула, понимая, зачем шеф заказал ему приготовить сюрприз в своей спальне, подготовил всё тщательно. Отто наполнил фужеры. Они выпили шампанского. Голова закружилась. Отто хотелось доставить любимой такое наслаждение, которое заставит её забыть всё и только чувствовать его силу, его страсть, его нежность. Людмила казалась ему той сказочной невестой, которую он познаёт первый раз. И он вдруг понял, что эта ночь особая, это – их первая брачная ночь.

– Жена моя, любимая жена моя! Ты моё прибежище, Берегиня моя, – он встал на колени и на миг прижался к её ногам. – Закрой глаза и не шевелись, – сказал он внезапно охрипшим голосом.

Людмила закрыла глаза. Отто быстро разделся. Дрожащими руками он снял с неё платье. Людмила открыла глаза и удивилась восторгу и нежности сияющих глаз мужа. Он обхватил её руками и крепко прижал к себе, на секунду замер. А потом положил на кровать, охватил её взглядом.

– Ты совершенна, моя любимая женщина. Я люблю тебя и хочу ласкать каждую клеточку твоего тела. Я хочу знать самые потаённые его уголки.

И он гладил и целовал её, и отдавал ей всё своё тепло и нежность. Людмила почувствовала, что новое, необычное входит в её жизнь. Этот человек не просто проник в её тело, в её плоть. Он творил её как самую дорогую часть себя, как своё прибежище в этом мире, как жену. И только сейчас она по-настоящему поняла это слово, за которым были страсть, любовь, единение. Отныне она принадлежала ему, а он ей. И она растворилась в этом чувстве, и, воскресшая, окутала его своей нежностью и защитой. А он стал сильнее и неуязвимее. Отныне он стал её мужем, а она – его женой. Уставшая Людмила с улыбкой заснула в его объятиях.

* * *

Следующее утро было утром выходного дня. Отто проснулся рано. Людмила крепко спала и улыбалась во сне. Её золотистые кудрявые волосы разметались по подушке. Он любовался её лёгкой улыбкой, румянцем на щеках, тенью ресниц. Он любовался необычным выражением лица женщины, открывшей для себя один из самых сокровенных и мудрых секретов жизни. Лицо дышало покоем и умиротворением.

«Интересно, – подумал он, – женщина спит и что-то видит во сне. И она прекрасна. А говорят, что утром, после ночи страстной любви, женщины непривлекательны. Нет, моя любовь всегда привлекательна и свежа, как одуванчик, раскрывшийся навстречу солнцу».

Отто засмеялся пришедшему ему на ум сравнению. Когда Людмила проснулась, он уже принял душ, побрился и сам приготовил завтрак.

Врангула затопил камин. Они спустились в зал, огонь ярко пылал и делал всё вокруг весёлым, праздничным. День начинался. В этот день он решил поговорить с Людмилой.

– Врангула, сходи к нашим гостям, скажи им, что выходной у них был вчера. Пойдёшь с ними. Помоги им подготовить взрывные работы в шахте. Холода наступают. Надо торопиться.

Врангула ушёл. Отто поставил кресла напротив камина. Он любил смотреть на огонь. Спустил шторы. Пригласил Людмилу сесть рядом. Ярко горели дрова. Огненные блики освещали стены. Дневной свет чуть просачивался сквозь ткань длинных занавесей. Была полная иллюзия оторванности от всего мира. Тишина нарушалась только потрескиванием дров в камине.

– Мы одни. И как хорошо чувствовать мир, тишину и тебя рядом, – сказал Отто.

– Впервые в жизни я слушаю тишину дома. Никогда не думала, что такое бывает настолько приятно. В Москве вечный шум и вечные хлопоты.