Самородок

Надо было что-то делать с Михаилом. Она решила объяснить ему. Ей не хотелось его обижать. Но в то же время она не могла сказать ему всего, что их разделяет теперь. Она чувствовала, что ей придётся бить лежачего. В то же время Бергу она не могла рассказать о связи с Михаилом. Она даже представить не могла, как это отразилось бы на их новых отношениях. Он сказал ей там, в Москве: «Мы начинаем жить с чистого листа. Всё, что было до нашей встречи, не имеет значения». Но она скрывала от него цель своей поездки на Колыму. Она не поняла вовремя, что значит «жить с чистого листа». Она ни в чём не винила себя. Но ей надо было сберечь чистоту и высоту их новых отношений. Ей надо было щадить своих мужчин. И это вызывало большую тревогу. Особенно если вспомнить их последнюю встречу с Михаилом и шорох за стеной.

Подготовка

– Мне кажется, что всё это в нас. Понимаешь, пока ты живёшь во мне, а я в тебе, то не важно расстояние. Мы вместе. Мы не в разлуке. Но мне всё равно страшно расставаться. Как я могу тебя защитить, если ты не рядом? Будь осторожна. Будь очень внимательна. В новых обстоятельствах даже давно знакомые люди могут повернуться неизвестной тебе стороной. Не спеши открываться. Не приглашай к себе незнакомых людей.

– Я надеюсь, что Мария мне поможет.

– Я ещё раз тебя прошу, будь осторожна. Очень непросто сделать решительный шаг на твоём пути.

– Я постараюсь быть умной и хитрой.

– Будь. И помни, что я люблю и верю тебе. Я буду очень ждать.

С этого дня они с Отто начали готовиться к путешествию Людмилы в Москву. Подумав, они отказались от всяких письменных документов. Они продумали текст сообщения и возможные контакты. Людмила всё запомнила. На очередном субботнем приёме Людмила сказала капризным голосом:

– Я так соскучилась по Москве! И мне надоели тундра и наша глухомань. Хочу походить по театрам, по магазинам, увидеть подруг, побывать в обществе, в конце концов. Отто, отпусти меня на материк!

– Ты что, Людмила, с ума сошла! А как же я и вообще все мы?

– Ольга, хоть ты мне помоги. Объясни моему супругу, что нельзя держать женщину в четырёх стенах так долго. Я скоро на стены буду кидаться. А он уже достаточно взрослый мальчик и может побыть немного без меня.

Ольга улыбнулась.

– Отто Карлович, не сравнивайте Людмилу с нами. Мы таёжные, дымком костра прокопчённые. А для неё жизнь здесь, в таком затворничестве, большое испытание.

– С милым рай и в шалаше, – пропела Елена Зеникова.

– Отпустите её. Она приедет к нам и привезёт кучу новых впечатлений, – сказала Лида Баженова.

Берг печально улыбнулся.

– Мне придётся подумать.

– Нам очень будет не хватать вас, Людмила. Без вас не будет наших милых суббот.

Эти слова доктора были настолько неожиданны, что все замолчали и повернулись в его сторону. Доктор не всегда посещал субботние вечера. А его жена и вовсе редко. Обычно доктор не ввязывался в споры, а сидел в тёплом уголке на диване и молчал.

– Доктор, ты такой «домострой»? – спросил оторопело Иван Иванович.

Все рассмеялись.

Людмила подошла к доктору и с чувством сказала:

– Милый, дорогой доктор, я очень растрогана вашими словами. Меньше всего я ожидала услышать их от вас. Вы всегда такой немного бука. Но поймите, я – женщина и столичная штучка. Мне очень хочется развеяться. Кроме того, у меня в Москве квартира брошена. Я за неё беспокоюсь. Я вернусь, и не только потому, что у меня здесь муж. Я вас всех очень полюбила.

– Мы отпускаем тебя, Людмила, но с условием, что ты каждому из нас привезёшь подарок. Подарок из Москвы – это очень здорово! Тем более, зная тебя, мы надеемся на интересные подарки, – сказала Лида Баженова.

– Вы всё решили без меня. Мне не надо подарка. Просто возвращайся скорее и не забывай, что тебя здесь любят, – сказал Отто дрогнувшим голосом.

Он мгновенно представил, как будет приходить с работы в опустевший дом, как будет сидеть один или в лучшем случае с Врангулой за ужином, как ляжет в холодную одинокую постель. Ему стало холодно и захотелось кричать, что это несправедливо. Он так посмотрел на Людмилу, что ей сразу стало понятно его состояние и неутешительные мысли. Он так огорчался, как будто они не вместе всё решали. Но надо было играть капризную женщину. И она сказала:

– Брось, Отто, я приеду через месяц или два. Подарки я всем привезу. Я так люблю ходить по магазинам! Но больше всего я соскучилась по театру и подругам, – она надула губки и теперь уж совсем капризным голосом продолжила тихо, как будто себе под нос, но так, чтобы все услышали: – Не можешь же ты заменить мне всё.

Гости разошлись, озадаченные её последней фразой и смущённые присутствием при семейной неурядице.