Самородок (СИ)

— А вот об этом забудьте, господин Главный координатор! — жёстко отреагировал Баев, продолжая возиться с манжетой. — Никакого кровопускания, смешения с землёй, полного зондирования и прочих кладбищенских штучек. Понятно? У меня всё же нет твёрдой уверенности, что мы вышли на того, кто сотворил с нами весь тот кошмар. Нет, понимаете? Но с последним я попробую разобраться… А вдруг мы стали свидетелями необычного и странного культа, и всего-то? И город совсем ни причём? Может такое быть? Может. И потом, мы всё же гуманисты, и забывать о том не рекомендуется ни при каких обстоятельствах. Да, Павел Юрьевич? — Баев закончил, наконец, возню с манжетой и пристально посмотрел на хмурящегося капитана своими пронзительными изумрудно-зелёными глазами.

«Гуманисты? — и Кушевич припомнил праттеровское «мозги всмятку» и погибших людей, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли свой долг. — Да, гуманисты, мы всегда гуманны, и это когда-нибудь нам здорово аукнется и нас погубит. Те же алгойцы, к примеру, с превеликим удовольствием закопают нас вместе с нашим гуманизмом и даже цветочков на могилку не положат».

Баев, пока смотрел, даже ни разу не моргнул, и это поразило капитана почему-то куда больше, чем весь разговор и манера безопасника держаться на дистанции «начальник-подчинённый». Манера эта задевало самолюбие, всё же командовал здесь он, Павел Кушевич, капитан 1-го ранга с соответствующим допуском. Но, как выходило, на Мизае уже вовсю распоряжался старший инспектор тоже с соответствующими допусками, которых у него было поболе. А может, оно и к лучшему? Может, здесь сейчас как раз и нужен именно такой вот человек — практически без эмоций и нервов, решительный, с холодной, ясной головой, скрупулёзно просчитывающий каждый свой шаг и анализирующий все нюансы и мелочи?..

Но всё же не удержался и задал мучивший его вопрос:

— А если мизайцы в этот самый момент, пока мы тут рассуждаем о гуманизм, что-то проделывают со своей психикой, что-то такое, что нам и неведомо, и уже вовсю идёт обратный отсчёт перед решающей атакой, и люди просто не успеют эвакуироваться? Как тогда быть с гуманизмом? И со всем остальным?

— Да поймите же, мы — люди, и этим всё сказано! Человеколюбие и гуманизм — наше составляющее, основное наше качество. Да, мы уже давно не подставляем другую щёку, но мы только защищаемся, нападать первыми по-прежнему никогда не станем, и как раз в этом наша сила и преимущество… А что касается мизайцев… Мне кажется, их самих кто-то злой и чуждый этому миру элементарно дёргает за ниточки, заставляет плясать под свою дудку с помощью пси-генератора. И вот с ним-то я как раз и разберусь, будьте уверены! — Баев сверкнул глазами, и Кушевич опустил голову, уставившись в стол, — смотреть в неестественную зелень вместо нормальных человеческих глаз было по-прежнему неприятно и жутко.

— А стоит ли вам так рисковать? — Кушевич потянулся за сигаретами. Рассуждения Баева о человеколюбии его не особо впечатлили. — Всё-таки ударить с орбиты точечным ударом — и ни башни, ни генератора! Вы уверены, что защита вашего комплекта справится? Один на один с пси-генератором и его оператором — это ведь не в звездолёте, где собственные мощные рассеиватели и пси-завеса. Там, в поле, так сказать, шансы-то минимальны.

— А вы уверены, что установка одна? — в свою очередь спросил Баев. — А если их несколько? И где гарантия, что они тут же не подключатся? Нет, никаких точечных ударов! Полезу один, и тихо, а вы тем временем занимайтесь эвакуацией… А что касается защиты… Раз я до сих пор не в ступоре, как мизайцы, значит, «Отшельник» справляется. Надеюсь, не подведёт и дальше. На том и решим!