Самородок (СИ)

Усилием воли загнав все чувства и переживания куда-то внутрь себя, в самые дальние уголки (но всё же осталось что-то тревожно-сладкое на душе, будто прикоснулся на секунду к запретному плоду), Баев толкнул дверь в кабинет шефа, отметив мимоходом, что там, в кабинете, сейчас находятся двое, и их биоэнергетика положительна (отметил уже совершенно машинально, чуть ли не подсознательно), и вошёл внутрь.

А Елена недоумённо, но с какой-то потаённой надеждой проводила Кима взглядом, вздохнула и, о чём-то глубоко задумавшись, машинально направилась в сторону лифта. Спроси её сейчас кто-нибудь, а куда это она идёт, и та затруднилась бы с ответом…

У Гонгвадзе сидел Бодров, зам по «тылу», как за глаза называли его безопасники, руководитель ОСР, Отдела секретных разработок. Во многом благодаря именно специалистам этого отдела Баев и выкрутился там, на Мизае, когда пси-защита «Отшельника» фактически спасла ему жизнь. Расположившись в кресле сбоку от рабочего модуля шефа, Бодров с невозмутимым видом курил свою знаменитую трубку-носогрейку, доставшуюся ему ещё от деда. За его спиной объёмный видеопласт воспроизводил неукротимый пейзаж Меркурия — огнедышащие горы заслоняли горизонт, реки лавы текли чуть ли не под ноги, всесокрушающая неуправляемая сила и мощь так и подчёркивались каждой деталью. Баев поморщился: не любил он огонь в своей первозданной неистовой стихии, его сейчас куда более (по его настроению) устроила бы стихия воды — эдакий девятый вал, рушащийся прямо на тебя, и чтобы солёные брызги в лицо, да чтоб захлёбывающийся вой ветра, и беспросветное угольно-чёрное небо, и…

Ким вдруг уловил еле слышный щелчок, и картинка видеопласта тут же переменилась: появилась, как по заказу, бескрайняя водная гладь, ровная, как стол, завораживающая своей безграничностью, неподвижная и бесконечная, ослепительный шар солнца в зените на острой, как лезвие бритвы, бездонной синеве неба, и блики света на изумрудно-гладкой поверхности, но ни намёка на тот самый девятый вал и ураганный ветер. Нет, всё-таки живая волна куда лучше мёртвого штиля. Безжизненно как-то, тихо и безнадёжно… Но, стоп!

Баев уставился на изображение, пораженный неожиданно пришедшей мыслью: похоже, видеопласт сменил картинку, повинуясь его неосознанному пси-импульсу, или, если угодно, его силе воли. Очень похоже на телекинез, но верилось в это с трудом. Но факт-то на лицо — подумал о воде, и пожалуйста, вот тебе вода, любуйся на здоровье!.. Было о чём задуматься в очередной раз. Кем же он становится? Благодаря кому — понимал, а вот кем?..

Стиснув зубы, он прошёл к рабочему модулю и устроился в свободном кресле напротив Гонгвадзе, который с недоумением уставился на невесть откуда взявшуюся застывшую гладь океана.

— Сбой, что ли? — растерянно пробормотал он и повернулся к Баеву. — Ну, что у тебя? Какие идеи? Но сначала хотелось бы услышать подробности. Матвей Игнатьевич тоже, — кивок в сторону Бодрова, — не прочь послушать. Итак? Что там с этим звонком? И, кстати, откуда ты узнал, из какого места тот человек говорил? Вот об этом как раз и поподробнее, пожалуйста!

— Опергруппа, надеюсь, уже там? — Баеву пока не хотелось делиться своими проблемами, догадками и ощущениями в целом, он хотел, по возможности, сам разобраться, что и как. Уж слишком всё необычно, заоблачно, завораживающе. Он невольно покосился на картину океана, что проецировал сейчас видеопласт — вдруг действительно сбой в настройке, и вот-вот опять возникнет пейзаж Меркурия с огнедышащими вулканами и озёрами жидкого металла? Но нет, океан оставался на месте, передаваемый видеорецепторами через орбитальный спутник. Значит, в смене картинки всё же виноват он? Да ещё каким-то образом воздействовал и на спутники? Ну и ну!