Самородок (СИ)

И вот тут, на этой ПРС-32, в неё и вошло и осталось уже навсегда ощущение сопричастности с чем-то глобально-непостижимым и буквально выворачивающим тебя наизнанку своим составляющим. Показалось ей тогда, будто чьи-то остро-леденящие, холодные пальцы проникли в неё и тут же коснулись обнажённого и совершенно беззащитного мозга, перебрали в мгновение ока все его нервные окончания, впитали через них, подобно губке, ставшим тут же податливым и рыхлым сознание, и убрались прочь так же внезапно и скоротечно, как и проявились загадочно и неведомо откуда только что. Ирма же будто оглохла и ослепла, стала подобной человеку, который случайно, невзначай прикоснулся к оголённому высоковольтному проводу, но который не только не расстался с жизнью, но жизнь эта для него совершенно неожиданно взошла вдруг на качественно иной уровень, на котором всё, что ранее было привычным, обыденным, насущным и приземлённым, значения особого теперь уже не имело. Ирма на глазах совершила качественный скачок, на который природе при других-то обстоятельствах потребовалась бы целая эпоха. Она с лёгкостью определила, откуда всё это исходило — от стоящего на соседней платформе спецмодуля СКБ. И буквально задохнулась от ненависти к этой службе и к тому, что эта Служба сюда, на Землю, в очередной раз приволокла, несмотря на всю их борьбу, старания и усилия. По какому-то наитию она решила дальше с группой не лететь, а последовать за модулем с этим. И не прогадала. И если потом Баеву потребовалось время, чтобы привыкнуть и осмыслить, прочувствовать до конца своё новое состояние и оценить сверхъестественные способности, то ей, Ирме Миллер, врождённому и только что спрогрессировавшему экстрасенсу и биоэнергетику, его почему-то не понадобилось вовсе (психика, что ли, другая, а с ней и конституция?). Она стала одномоментно тем, кем являлась на сегодняшний день, здесь и сейчас — во всеоружии, наполненной Силой до краёв и вдобавок полностью осведомлённой. В том числе и о личности самого Баева, и о том, откуда и как тот заполучил это дьявольское отродье. Она просто знала о всей подоплёке, совершенно не интересуясь подробностями, как и почему всё это к ней пришло наряду с основным и главным — с той неведомой Силой. Просто в неё вдруг каким-то образом вошло наравне с Силой и то, что стояло рядом, особо и не прячась. И тогда Ирма поняла: уберечь Землю от ока тьмы — её непосредственная миссия. В том, что это порождение самого дьявола, она не сомневалась ни капли. Потому что такое не дьявольским быть не может по определению. Если не изначально.

И сейчас, глядя на неуверенного и встревоженного Ника Велеса и вполне представляя, что тот обо всём думает, видя его насквозь, ей хотелось и плакать, и смеяться над тем, что Ника волнует, какие, в сущности, мелочи, незначительные пустяки. И она бы скорее всё же посмеялась. Если б не тот зверь, что не давал ей покоя…

Она вдруг подумала, а что будет, если выпустить его на свободу хоть на минутку. И тут же представила, как он выходит из неё, как напрягает и без того упругие мускулы и поводит острой мордой по сторонам. Внутренне всколыхнулась и… И чуть сознание не потеряла. Два звука соединились в один — вопль Велеса, полный ужаса, и утробное, глухое рычание. На излёте сознания Ирма увидела рядом с собой нечто остро-клыкастое и чрезвычайно опасное. Опасное смертельно, как только может быть смертельно-опасным то, что выпускается из тебя наружу, как давний кошмар. Пусть и выпускается-то на минуту. Но той твари, что живёт у вас внутри, на уровне подсознания, иногда уходя, но всегда возвращаясь, той минуты хватит за глаза. Чтобы доказать, наконец, кто тут настоящий хозяин…

И всё же, в отличие от Велеса, сознание Ирма не потеряла, осталась на самой грани, удержалась. И удержала за шкирку тварь, что из неё вырвалась вопреки всем законам, а главное, здравому смыслу. Но несмотря на всё это, тварь её слушалась, не в последнюю очередь благодаря тому, что наполняло Ирму, как перебродившее вино малоёмкий сосуд. Вином в данном случае являлась именно та Сила. Вот только Велесу от этого нисколько не было легче.