Самосбор

Два стакана крепкого чая вприкуску с концентратом. Бритье и холодный душ для бодрости. Почистил зубы и туфли. Теперь я готов рвать и метать.

Кратко ответил на приветствие коридорной. Спустился на три этажа ниже.

Вот и завод по производству концентрата. От проходной в кабинет директора. Секретарша ожидаемо останавливает, просит подождать. Соглашаюсь.

Засекаю время – да, в знакомстве с непосредственным начальником первый ход не за мной. Но тем яснее мне его намерения.

Десять минут. Выходит. Невысок. Лысоват. Улыбается, глаза настороженные.

Жму руку. Заходим к нему, беседуем. Пал Алексаныч оказывается вполне вменяемым мужиком. Между слов откровенно даю понять, что никого подсиживать не желаю. Немного расслабляется.

Мой отдел – статистический. Болото. Сотрудники назначены по звонкам сверху. Работают, но так, что черт ногу сломит в документах.

Киваю – мой профиль. Намотался с комиссиями по производствам. Знаю, как концентрат третьей категории вторым записывают. Тут директор или взяточник, или растяпа, или просто слабак, тоже по звонку назначенный.

Пал Алексаныч на взяточника не похож.

Ведет в отдел. По пути предупреждает, что никого увольнять нельзя. И допускать ухода по «собственному желанию» тоже.

Уверяю, что от меня не разбегутся. Пусть только попробуют!

Знакомство с коллективом. Детина с кислой миной без интереса ощупывает взглядом – мой заместитель. Женщины оценивают одежду, обувь. Да, такого нет ни у ваших мужей, ни даже у любовников.

«Погоны» с меня сняли, да мундир остался.

Директор кратко представляет. Дает мне слово. Пожимаю плечами – а чего воздух сотрясать, давайте уже работать.

Даю заместителю задачу принести всю отчетность за позапрошлый квартал. Со входящими и исходящими.

Пал Алексаныч с легким удивлением желает мне удачи. Уходит.

Мой кабинет обставлен новой мебелью, а у сотрудников столы разнокалиберные. Сразу видно расслоение.

Но разбираться в интерьере некогда – приходит заместитель с еще одним работником.

Работника отпускаю, а заместителя нет.

Надеваю очки. Вчитываюсь. Говорю, что без точной статистики не может быть нормального планирования, а без планирования нет социализма. Я в молодые годы спорил с этим, но молодость – недостаток временный. А что, собственно, здесь написано?

Детина наклоняется над служебной запиской из третьего цеха. Мне как раз хватило, чтобы ухватить его за ухо, не вставая.

Тихо, но нецензурно объясняю, что пока способен различать даты. Я не дурачок из «заряженной» комиссии, чтобы оценивать отдел по прошлому кварталу. Ясен товарищ Красин, что вы загодя все подчистили.

Мне нужен позапрошлый квартал. За прошлые грехи карать не буду, а вот водить за нос меня не надо.

Отпустил ухо. Жду ответа.

Молча ушел. Вернулся. Извинился со льстивой улыбкой. В этот раз принес то, что нужно. Сам.

Хрен с тобой, иди.

Провозился до вечера. Вызвал секретаршу. Дал ей напечатать расписание консультаций с сотрудниками на ближайший семисменок. Пропущу всех «через себя». Сначала с лаской, а потом с особой нежностью.

Когда возвращался на квартиру, встретил группу веселых молодых людей. Похоже, тех самых.

Крепкие, широкоплечие, одеты в пропотевшие спортивные костюмы, точно с тренировки только что, глаза ясные. Галдят, ржут, но без мата.

Присмотрелся, но явного вожака не увидел. Старею, что ли? Пока думал, парни скрылись.

Спросил у коридорной – кто такие? Актив блочный, говорит – в дневную смену блок благоустраивают, вечерами тренируются. Мордоворотов этих комиссар наш пестует. И стенгазета тоже их.

За ужином вспомнил молодость. Мы ведь тоже такими были. Пока жизнь нашу дружную спортивную гурьбу не разбросала. Меня наверх подняло, а ребят…

Сижу на кровати один. Ни есть, ни читать, ни спать не могу.

Выпить?

Представил Бронникова, который без выражения произносит мое имя: «Был человек, человечище, а как попал на периферию, так и спился. Ладно, хрен с ним, что с поставками металлоконструкций?»

Принял упор лежа. Отжимался до упора. Холодный душ. Уснул.

Утро начал с зарядки. Нужно сходить в жилуправление после работы.

До обеда проработал вопросы с тремя сотрудниками.

Первый – Олег, скромный, исполнительный, придраться не к чему. С ним быстро порешали. Взял его на заметку. На таких пахать можно, не забывай только иногда премировать и добрым словом подбадривать.

Вторая – Клавдия Семеновна. Престарелая активистка. Полный выводок внуков нянчит. Правнуки не за горами, но продолжает работать. К очередному празднику бал-маскарад затевает.

Между делом узнает мой день рождения и семейное положение. Эх, Клавдия Семеновна, все в вас прекрасно, кроме того, что в любое утро мы вас среди живых можем не досчитаться.

Кто привык светить ярче всех, тот и сгорает внезапно.

Третья – Швета. Это существо Светланой я не назову. Ногти длиннее здравого смысла, глаза большие, абстрактно добрые и абсолютно бестолковые, в ушах два гимнастических обруча.

Швета не говорит, Швета воркует. Швета не слушает, Швета обращает внимание. Швета не работает, Швета – самая лучшая. Почему кто-то может быть недоволен Шветой?