Самосострадание. О силе сочувствия и доброты к себе

К тому времени я уже зверски устала. Представьте себе, каково это — трижды в день стирать грязное белье пятилетнего ребенка водой из бутылок, которые мы наполняли в ручьях (понятно, что в степи нет ни стиральных, ни сушильных машинок). Я не могла больше переносить эту ужасную еду — особенно арак, кислое молоко кобылиц, которое воняет рвотой. И все-таки что-то толкало нас вперед.

Роуэн все же сел на лошадь и начал снова получать удовольствие от верховой езды. И мы двинулись вперед, вслед за нашими провожатыми поднимаясь на высоту в двенадцать тысяч футов, к летним горным пастбищам людей-оленей. Через три дня мы наконец добрались до их жилищ. Роуэн был зачарован. Люди здесь — как и везде в Монголии — были чрезвычайно гостеприимными, они катали его и Томоо на ручных оленях, разрешали им возиться с невероятно прелестными оленятами. А потом начался обряд.

В течение трех дней шаман — очень харизматичный старик по имени Госте — работал с Роуэном в полумраке своей юрты, в которой светился лишь очаг. Он танцевал, он бил в барабан, а Роуэн ползал по юрте на четвереньках, изображая маленького слоненка.

В последнюю ночь мне приснился странный сон — а я почти никогда не запоминаю сны. Я видела свою покойную бабушку и ее погибшего сына. Но только теперь он был взрослым, и они уходили от нас, счастливые, рука об руку.

На следующее утро Госте сказал, что нам пора уезжать и то, что нас больше всего беспокоило — недержание Роуэна и его истерики, — прекратится. Сегодня.

Я вздохнула с облегчением — и Руперт тоже. На следующий день, когда мы разбили лагерь возле реки, Роуэн впервые сознательно сходил по-большому и сам вытерся. Через два дня он впервые попал в настоящий туалет, сделал все сам и правильно — этого от него не могли добиться никакие нянечки и никакие дорогостоящие консультанты. У него было всего несколько истерических припадков, а через несколько недель после нашего возвращения домой они прекратились совсем. У него появились друзья, и он даже начал самостоятельно ездить верхом на Бетси — сбылась мечта Руперта.

Было ли это из-за встречи с шаманом, или каким-то эффектом плацебо, или результатом того, что он попал в совершенно новую обстановку, потребовавшую от него огромного напряжения? Честно говоря, не знаю. Что я знаю, так это то, что наша семья пошла на огромный риск и каким-то образом, благодаря безумной вере в то, что мы делаем, добилась исцеления.

Исцеления — не излечения. Излечить Роуэна от аутизма нельзя. Он по-прежнему аутист. Но мы добились исцеления от дисфункций, сопровождавших его аутизм. Сейчас Роуэн настолько владеет собой, что некоторые даже не верят, что у него «расстройство аутистического спектра». Его аутизм навсегда останется с ним, и он всегда будет видеть мир по-своему, но нам другого и не надо.

Мы с Рупертом тоже нашли в Монголии свое исцеление: мы по-настоящему приняли аутизм Роуэна и перестали с ним бороться. Открыв для себя тайну аутизма, увидев, что это скорее приключение, чем проклятие, мы поняли, что аутизм Роуэна, наверное, лучшее, что с нами случилось. Если бы у сына не было аутизма, мы не смогли бы жить такой интересной жизнью. Госте сказал, что нам нужно каждый год возить Роуэна к хорошему традиционному целителю, пока ему не исполнится десять. Неважно, какой традиции будет придерживаться этот целитель. Именно поэтому в 2008-м мы отправились в Намибию к близкому Руперту целителю из бушменов — сильному шаману по имени Беса (настолько близкому нашей семье, что полное имя Роуэна — Роуэн Беса Исааксон). В 2009-м мы ездили к австралийскому целителю-аборигену. В 2010-м путешествовали по Аризоне, чтобы встретиться с целителем из племени навахо. И каждый раз после этих поездок Роуэн менялся, менялись и мы — становились ближе друг другу.

Мы также смогли поделиться своим опытом с другими семьями. Мы начали устраивать четырехдневные учебные лагеря для семей с детьми-аутистами. Лагеря называются «Мальчик на лошади», и их цель — более интенсивное погружение в общение с лошадьми и в жизнь на природе. Несколько детей уже совершили значительные прорывы в этих лагерях: дети, которые не разговаривали, начали, сидя на лошадях, произносить свои первые слова. А я разговаривала с родителями о самосострадании, о том, до какой степени оно важно, когда пытаешься справиться со стрессом, вызванным воспитанием детей-аутистов. Радость, удовлетворение от встреч и просто веселье, царящее в лагерях, невероятно вдохновляют.

Аутизм — это дар, если вы позволите ему стать даром. Обаяние Роуэна, его чувство юмора, талант, острый интерес к природе — все это благодаря аутизму, а не вопреки. Неужели мы когда-то хотели, чтобы это изменилось? Как любит говорить Руперт: «Есть старая поговорка, что, когда жизнь подбрасывает тебе одни лимоны, сделай лимонад. А я говорю: и на хрена? Если жизнь подкидывает тебе лимоны, смешай “маргариту”».