Самоцветные горы

И уж возвращаться в Тин-Вилену, испугавшись происков недоброжелательных алайдорских божков, он ни в коем случае не собирался. Пусть нашёптывают голосом ветра любые предостережения и угрозы, он их не послушает. Если на то пошло, после гибели книг до конца путешествия ему вряд ли придётся читать. Да и записи делать, поскольку запас чистых листов, даже если просохнет, будет годен только в костёр. А значит, потеря светильничка становится не такой уж обидной. Вполне можно подождать несколько недель. А там договориться с купцом, едущим в Галирад, и заказать новый…

– Нужно поохотиться, – сказал он Ригномеру. – Отправимся завтра с утра.

Дичь, водившаяся на плато Алайдор, не то чтобы поражала изобилием, но всё-таки давала пропитание и пастухам, и купцам из торговых караванов, направлявшихся в итигульские горы. Здесь встречались и зайцы, и жирные куропатки, и олени, и разное другое зверьё. Пронёсшееся ненастье, однако, заставило живность попрятаться, и Хономер выехал на охоту, в основном надеясь высмотреть мохнатого горного быка, известного своим безразличием к непогоде.

Эти животные были несомненными прародителями местного отродья коров, дававшего оседлым шо-ситайнцам молоко, мясо, навоз для топлива и удобрения, необыкновенно прочные шкуры и обильную шерсть, пригодную на войлок и пряжу. Дикие быки отличались от домашних разве что однообразием масти – были они сплошь бурыми, под цвет каменных осыпей, с чёрными гривами и чёрными мётлами роскошных хвостов, – да ещё более тяжёлыми головами в сущих шлемах рогов, сраставшихся над низкими лбами. Никакому хищнику не было приступа к огромному зверю, превосходившему в холке человеческий рост и вдобавок способному с лёгкостью одолевать кручи, по виду доступные разве что для горных козлов. Наверное, из-за этого быки и не усматривали для себя особой опасности, когда чуткие носы или даже близорукие глаза различали подходивших людей. К тому же, по мнению охотников, промышлявших на Алайдоре, горный бык был до невозможности туп. Однажды уцелев, он не только ничему не учил народившихся телят, но даже и сам не мог научиться: при новой встрече с человеком вёл себя в точности как впервые. Если б не подобное скудоумие, быть бы ему, с его-то силой и ловкостью, противником грозней всякого мономатанского тигра!

Хономер не питал особой страсти к охоте (что, кстати, являлось едва ли не упрёком для него, убеждённого последователя Старшего), но, будучи опытным путешественником, толк в ней понимал и необходимой сноровкой не был обижен. Ему неоднократно случалось странствовать в таких краях, где иначе как охотой прокормиться было нельзя. И ничего, до сих пор оставался в живых. Он выехал на заре, сопровождаемый кромешником и Ригномером, хорошо знавшим окрестности. Все три сегвана, не исключая и Ригномера, были верхом и ещё вели с собой двух могучих мулов, привыкших к поклаже, – поскольку иным способом доставить в лагерь тушу быка никакой возможности не предвиделось.

Отправились почти наверняка: к тому месту, где накануне разведчики, подыскивавшие место для палаток, издали заметили двух мохнатых быков. Звери стояли на каменистой гриве, сами похожие на два тёмно-бурых валуна, и даже не двигали головами – только мерно ходили челюсти, перемалывавшие жвачку. Можно было уверенно предположить, что они и теперь там находились. Снег, по-прежнему сыпавший с низкого неба, не располагал к дальним переходам. Нашёл укрытое от ветра местечко – и отдыхай себе, пока не станет ласковее погода и опять не покажется из-под снега трава…

Довольно скоро охотники убедились, что дикие быки в самом деле не ушли далеко с места ночёвки. Первым заметил их Ригномер, обладавший очень острым, не испорченным книгами зрением и вдобавок привычный к зрелищу алайдорских угодий. Он-то и указал своим спутникам на зверей, которые со вчерашнего дня только обошли каменистый холм, выбрав на его южном склоне полянку, где снег лежал менее толстым слоем, чем всюду. И теперь неторопливо паслись, разбрасывая талые комья ударами сильных копыт.

Здесь добытчики спешились. Кромешник остался с конями, а жрец и Ригномер стали подкрадываться к быкам. До них оставалось не более пяти сотен шагов. И Хономер, и Бойцовый Петух были вооружены самострелами. Из самострела не бросишь подряд десять стрел, как из лука, чтобы первая ещё дрожала, когда воткнётся последняя. Зато, чтобы сносно владеть этим оружием, не требуется особенной сноровки и силы. Самострел с его воротком и спусковым устройством навряд ли подойдёт человеку, которому приходится каждодневно отстаивать жизнь, свою либо чужую. А вот таким, как бывший купец Ригномер и тем более Избранный Ученик, – как раз.