Самоубийство исключается

Было что-то унизительное в том, что ей так живо вспомнилось раз и навсегда забытое. Она осталась одна в доме, мать ушла вскоре после ленча. Не было ни малейшей причины ожидать, что Стефан вернется до обеда, пожалуй даже позже, и что Мартин предпочтет вообще не возвращаться. Для расследования преступления — если так можно назвать это их нелепое любительское занятие — невозможно отвести точно определенный отрезок времени, как для охоты на фазанов или на лисиц, и смешно думать, что за день можно что-то установить.

Во всяком случае, ей пора было подумать о том, чтобы самой выпить чаю. Она встала с дивана и заметила на полу лист бумаги с записями результатов изучения телефонного справочника. Подняв его, она с чувством вины подумала, что для работы за целый день это не так уж много. Она отложила его вместе со списком подозреваемых, составленным во время совещания, а потом довольно долго стояла, погрузившись в размышления. Вот эти-то минуты она и посвятила обмозгованию дела, о котором сказала Мартину. Когда они истекли, факт оставался на месте — совершенно очевидный и абсолютно необъяснимый: плотный ломоть реальности неуклюже ворочался у нее в мозгу. И у нее осталось то же упорное мнение, что в настоящее время его нельзя ни с кем разделить.

Она заканчивала первую чашку чаю, когда громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Значит, мужчины вернулись, или скорее один из них. Конечно, Мартин. У Стефана свой ключ, а любой другой визитер просто позвонил бы в звонок. Мартин предпочитал молоток. Обычное нажатие кнопки звонка ему представлялось слишком банальным способом объявить о своем появлении. Она подбежала к двери и впустила его.

— Чай остался? Отлично! — были его первые слова, когда он плюхнулся на диван рядом с Анной.

Наливая ему чай, она знала, что может не спрашивать, хорошо ли прошел день и где он охотился.

— Ты вернулся раньше, чем я ожидала, — сказала она. — Тебе удалось что-нибудь выяснить, Мартин?

Мартин запихивал в рот кусок лепешки. Он выглядел страшно довольным.

— Это зависит от того, что называть выяснением, — сказал он с полным ртом. Он прожевал, сглотнул, а потом выпалил: — Во всяком случае, я видел мистера Джонса.

— Что?

— Вот так. Очаровательный старый парень с бородой. Он был очень приветлив. Даже приглашал меня выпить чаю. Но я предпочел поскорее вернуться.

— Господи, Мартин, о чем же вы говорили?

Он весело рассмеялся.

— Это и в самом деле было забавно, — сказал он, — и к тому же проще пареной репы. Сейчас расскажу тебе все, что произошло. Я отправился на Парбери-Гарденс, и это оказался один из этих больших многоквартирных домов, где список всех жителей вывешен внизу, в холле, наверное, из-за сострадания к тем парням, которые таскаются по домам, чтобы предложить свой товар или застраховаться. Так можно всегда заявиться и сказать консьержке, что ты старый друг семьи N. и потом, прорвавшись в квартиру, начать навязывать хозяйке свои услуги, ну ты знаешь, как это делается. Итак, просмотрел я этот список, и мой орлиный взгляд сразу выхватил одну любопытную деталь: оказалось, что против номера пятнадцать указан вовсе не Джонс. Там значилась фамилия Пибоди — миссис Элизабет Пибоди. Я всегда считал, что есть что-то фальшивое в женщине, которая зовется миссис Элизабет Такая-то, но это не обязательно доказывает, что она посещает гостиницы под фамилией Джонс. И все же никогда не знаешь наверняка, и всегда есть шанс, что эта Пибоди могла поменяться квартирами с Джонсом, и никто даже не позаботился изменить в списке имя. Поэтому я решил прибегнуть к хитрости. Я нажал на звонок с надписью «сторож», и вскоре появился маленький мальчишка. Я спросил его, живет ли в квартире номер пятнадцать мистер Джонс. Он посмотрел на меня, как будто я умалишенный, и сказал, что там живет миссис Пибоди. Правда, он не спросил меня, умею ли я читать, но, судя по его виду, он решил, что мне это искусство не доступно. Я сказал: «Ах, простите, а я думал, там живет мистер Джонс». Тогда он вроде как пожалел меня за мою тупость и сказал, что мистер Джонс живет в номере тридцать четыре, по другой лестнице. Я поблагодарил его, он мне любезно ответил и все такое.

Мартин прервал свой рассказ, пожелав выпить чаю. Анна налила ему еще чашку, пробормотав:

— Да, милый?