Самоубийство исключается. Смерть в аренду

Маллет сунул коробок в карман и перешел безлюдную улицу. Дом, к которому он направлялся, находился почти напротив, и стороннему наблюдателю могло показаться странным, что, только достигнув противоположной стороны и оказавшись в каких-то двух метрах от двери, он раскрыл зонт, который держал в руках. Проявляя излишнее невнимание к другим прохожим, он держал зонт прямо перед собой. В этот момент из дверей дома вышли два человека. Они на мгновение остановились, посмотрели направо и налево и сели в двухместную машину, стоявшую у края тротуара. Не впервые Маллет мысленно поблагодарил неизвестного изобретателя зонта, снабдившего нас надежной и непроницаемой маской, которой можно незамедлительно воспользоваться, по крайней мере, девять дней из десяти английской зимой, не вызывая ни малейшего подозрения. С точки зрения детектива, чтобы довести его до совершенства, требуется всего лишь искусно проделать в шелке прорезь. Миссис Маллет никак не могла понять, почему ее муж упорно отказывался починить свой зонт.

Дюпен, а кто с ним? Этим вопросом задавался инспектор, ставя в прихожей зонтик и слыша, как на улице удаляется шум мотора. Тощий, рыжеватый, не слишком хорошо одет, с щетинистыми усами – капитан Илз, надо полагать. Но лучше запомнить номер машины – VX 7810.

Маллету для запоминания факта или имени достаточно было негромко произнести его. После этого оно сохранялось более надежно, чем если бы было записано в дюжине блокнотов.

– Миссис Илз дома? – спросил он у швейцара.

Тот кивнул и произнес:

– Дома, можете не сомневаться.

В его голосе прозвучало что-то вроде презрительной усмешки всезнайки, что Маллету-человеку было крайне неприятно, а для Маллета-детектива представляло интерес, как и все необычное.

– Тогда отвезите меня на лифте наверх, – резко сказал он.

– Очень хорошо, сэр. Это на третьем этаже. Сюда, пожалуйста.

Горничная, открывшая дверь на звонок Маллета, была молода и хороша собой, но ее внешность портило брезгливо-безразличное выражение, бывавшее на лицах слуг при определенных обстоятельствах, и только при этих обстоятельствах.

«Она предупреждена об увольнении, – моментально среагировал инспектор. – Но что конкретно ее тревожит: следующее место работы или жалованье за эту неделю?»

– Миссис Илз? – спросил он.

– Не знаю, сможет ли она принять вас, – сказала горничная. – Она толком еще и не встала. Она ждет вас?

– Я из Скотленд-Ярда, – сообщил Маллет.

– О… – В глазах мелькнул проблеск интереса. Она повела плечами. – Тогда, наверное, входите. – И на лице снова появилось равнодушие.

Шелестя юбкой, что красноречивее слов говорило: «Если к ней являются гадкие полицейские, это не мое дело, слава богу», она пошла впереди в комнату, очевидно служившую гостиной.

– Я доложу, что вы здесь, – произнесла она тоном, подсказавшим инспектору, с каким наслаждением она объявит о его визите, и оставила его.

После холодной безрадостности улицы теплота гостиной миссис Илз была приятна. Но через некоторое время это впечатление вытеснила духота. Как почувствовал Маллет, спрятанные где-то трубы водяного отопления успешно справлялись с неприятностями, доставляемыми непогодой. Окна были закрыты, а тяжелые портьеры плотно задернуты, так что в комнату не проникал скудный дневной свет, и инспектор едва ли смог разглядеть интерьер, если бы горничная не зажгла лампу, прежде чем выйти.

Оглядевшись, он подумал, что ночью здесь, по-видимому, уютнее, чем днем.

Это была достаточно большая комната, но из-за обилия предметов она казалась меньше, чем на самом деле. Повальное увлечение пустыми пространствами и чистыми прямыми линиями, очевидно, не коснулось миссис Илз. Все здесь было закругленным, мягким, украшенным кисточками и бахромой. Ковер, застилавший пол от стены до стены, был толще и тяжелее, чем подобало любому ковру, огромный диван завалили подушками чудовищных размеров. На всем в этой комнате лежала печать дорогого и безыскусного уюта. По небольшой стопке газет с хроникой светской жизни на приставном столике можно было судить, что обитательница квартиры одно время училась читать.

Маллет хмыкнул.

– Конечно, никаких книг, – пробормотал он. – Что характерно. И, – он пробежал глазами по стенам, – никаких картин также. Что не характерно. Интересно почему…

Он присмотрелся более внимательно. На обоях по обеим сторонам зеркала над каминной полкой были заметны чуть более темные прямоугольники. Над ними еще оставались крюки для подвешивания картин. Маллет мысленно вернулся к наглому швейцару и горничной, получившей предупреждение об увольнении. Все указывало на то, что миссис Илз сильно нуждается и уже распродает вещи.