Самоубийство по заказу

Турецкий, образно говоря, на пальцах описал ситуацию и объяснил, о чем должна пойти речь, какова задача возобновленного расследования, если… Ну, конечно, если удастся отменить постановление о прекращении уголовного дела и добиться возобновления его производства. Но уж эта забота самого Турецкого. Он так и сказал Липинскому, что на этот раз затронута честь не известного бизнесмена и его семьи, – важное, но все-таки частное дело, а, некоторым образом, честь Министерства обороны. А, в конечном счете, и честь государства. Стоит подумать, прежде чем основывать свои утверждения на категоричном отрицательном мнение отдельных военных, замеченных уже в противоправных действиях. Вот такая, мол, обтекаемая формулировочка. Как в старину? Если кто-то где-то и почему-то честно жить не хочет… ну и так далее.

Посмеялись. Антон Юлианович дал парочку новых своих телефонов и пообещал немедленно откликнуться на обращение следствия, если оно, разумеется, последует.

И Турецкий понял, что поступил правильно. Более независимого эксперта, чем Липинский, который ни к одному силовому ведомству никогда не имел никакого отношения, трудно было бы и найти. Человек, на которого практически невозможно оказать давление. А то ведь пытались, было дело. Но Филипп Агеев с Севой Головановым, также участвовавшие в расследовании того «грязного» дела, ловко вывели тогда старика из-под всяческих подозрений. Правда, в тот раз уголовники угрожали. Преступники, облаченные в одежды респектабельных российских бизнесменов. А сейчас – армия. Не вся, разумеется, но – тем не менее. Ничего, защитим, если потребуется, сказал себе Александр Борисович и отметил для себя еще один важный пункт исполнения своего плана…

Теперь можно позвонить и Косте.

– Это я, – сказал Турецкий, – есть предложение немного прогуляться. Ты не против, надеюсь?

А то на воздухе и не бываем. Дом да машина.

– С чего это ты вдруг?

– А захотелось. Пивка на лавочке попить, а, Костя?

Сейчас уже ничего нельзя исключить, возможно, что и Костин телефон прослушивается. А если «эти» призвали к себе на помощь и «конторских» людей, то могут и мобильники прослушивать. В смысле, истребовать распечатки переговоров с таких-то и таких-то номеров. Только их еще надо знать, эти номера. Поэтому с Костей Александр сейчас говорил со своего обычного, он был всем известен, включая и одну очень симпатичную девочку Алечку, которая, вполне возможно, именно сейчас и строит конкретные планы относительно того, каким образом проникнуть в квартиру к Саше, а еще лучше – прямо в кровать к нему. Но можно и на диване. Потому что потом расслабленные мужики, еще с библейских времен, – и уж это знает каждая умная женщина, – не умеют хранить тайн. Их мысли заняты другим – более конкретным и близким, а что может быть и ближе и конкретнее одновременно, этому женщин учить не надо… Жалко девушку…

На минутку всего и расслабился Александр Борисович, чтобы, ровно минуту спустя, пожалеть себя.

Первое, что он увидел, подойдя к своем синему «пежо», это проколотые оба передних колеса. Машина «присела», жалобно уткнув нос в бордюр тротуара. Ясное дело, заниматься немедленным ремонтом колес он не стал бы. «Запаска» была, но одной мало. Значит, и это следовало оставить в покое… А ребятки-то, кажется, обкладывают! Интересно, кто они? Точнее, чьи?

Ну, та серебристая «десятка», судя по номеру, который запомнил Филипп, принадлежала Павлу Молчанову из Главной военной прокуратуры. Но если первый раз «хвост» был инициирован Паромщиковым, то в пятницу – уже непонятно, кем. Поскольку Игорь и сам озадачился. А то, что Алечка прекрасно знала эту машину, и двух мнений нет, видно было по ее реакции. Так кому ж она служит, вот вопрос?

Турецкий рассмеялся: а может, пригласить сейчас сюда – ведь примчится! – да отодрать так, чтоб у нее, как у той козы из старого солдатского анекдота, от такого демарша «роги выпрямились»! И сходу затем «расколоть» девочку до самого донышка, пока ей собственное тело не подчиняется, а мозги и вовсе расплавленные?… Нет, себе дороже… Польстил, польстил Турецкий, юность вспомнил, забыв, что все проходит, как во-он еще когда уверял царь Соломон. А он-то знал это дело…

Но предпринимать что-то надо. И Александр Борисович отправился через арку на набережную ловить такси или «левака». Вот так и выходит: с колесами и – пешком. Сапожник без сапог…

Костя не понимал, в чем дело, но встретить на улицу вышел. Турецкий объяснил, Меркулов не поверил. Было желание отвезти его сейчас к себе и ткнуть носом. В открытую розетку. Вот только после этих раздраженных слов Сани и поверил. Но, видимо, не до конца, потому что сомнение продолжало светиться в глазах. Бедняга, худо быть, оказывается, честным человеком…

– Знаешь, что, дорогой мой друг? – сказал Турецкий, когда увидел, что его слова доходят-таки до сознания зама генерального прокурора, – не друга Кости, а именно так – чиновника. – Давай-ка ты «колись», все до конца рассказывай, если хочешь рассчитывать и на мою полную откровенность.

И Меркулов рассказал все, что знал, – от Федоровского, разумеется.