Самоубийство. Подготовка (СИ)

Закончив отработку, я ехал в село автобусом, бежал со всех ног со стоянки-пятачка к дому, обнимал сидящую на стульчике у дома бабушку (бабушку всегда можно было найти сидящей на стульчике у дома - либо у ворот, где она торговала вином, семечками, таранкой и фруктами, либо перед самым входом в дом, когда она жарила семечки на летней кухне) и, не застав дома деда (дед чаще всего был на рыбалке или где-то еще по делам), быстро сбрасывал с себя одежду в первой же комнате - в этой самой столовой, переодевался в плавки и так же быстро бежал на море, не удосуживаясь даже заскочить поздороваться к своим сельским друзьям - мне важно было отметиться на море. На море я заходил в воду и нырял, тем самым как бы отмечаясь - вот он я здесь, на месте, каникулы начались, первый день счастливой жизни. В этом еще мне видится кардинальное отличие между раем и адом - в раю ты можешь вечно пребывать в первом дне лета, в аду же просто обязано быть вечное 31-е августа.

- 31 августа -

Насколько радостен и светел первый день лета, настолько же уныл и печален его последний день - 31 августа. Потому что лето прошло, и на следующий день, 1 сентября, тебе нужно переться в школу разодетым (в белой рубашке под школьный костюм, с повязанным на шею пионерским галстуком) с цветами (кажется, в этот день был "ленинский" урок или иная подобная же коммунистическая галиматья), натужно изображая радость при виде учителей, которые с искренностью доктора Менгеле встречали тебя, планируя всякие изуверства на год вперед.

В нашей коллекции семейных фото имелся снимок и к этому печальному дню - снятый ровно 31 августа, не помню, какого года. На этой фотографии я сижу в песке на пляже у навесов пионерлагеря "Волна", рядом со мной на покрывале - моя тетка Оля; тут же, лежа в песке и щурясь от солнца, глядит в объектив Вовка Кабачок, а чуть поодаль стоят двое - мелкий рахитичный Сережа Кипиш, похожий на Горлума из "Властелина колец" и, прислонившись к трубе лагерного навеса - Ленчик. И у всех нас (кроме, наверное, тетки) можно на лице прочитать: вот мы здесь сейчас сидим на пляже в этом году последний раз, но буквально через несколько часов нам нужно будет идти на автобус (всем, кроме Сережи Кипиша - он был местным), ехать в город, а завтра идти в ненавистную проклятущую школу.

- Столовая -

Столовая была не только моим местом встречи с домом после долгой разлуки (и одновременно местом переодевания в плавки) - все наши, кто приезжал в село, первым делом усаживались в столовой и рассказывали, что да как, доставали гостинцы и подарки. Другие члены семьи, бывшие в это время в доме, могли заранее заметить вновь прибывшего в окно и выходили в столовую его встретить. Например, если в селе к этому времени уже были кузины Людочка с Наташей, а приезжала тетка Оля, то они бежали в столовую с криками: "Оля! Оля приехала!" Когда же приезжали сами Людочка и Наташа с родителями - дядей Вовой и тетей Людой, то в столовую выходил я и сдержанно с ними всеми здоровался.

Как я уже сказал, здесь же, в столовой, было принято вручать гостинцы и подарки. Во-первых, хлеб. Приезжая из города, мы всегда привозили бабушке с дедом пару буханок городского хлеба - серого, они почему-то обожали тот дрянной городской серый хлеб за 16 копеек. Тетка Оля часто привозила в сумочке шоколадные конфеты - однажды, помните, их съели мыши. Харьковчане (дядя Вова и тетя Люда с кузинами) всегда везли из Харькова коробку конфет-ассорти (по легенде, предназначавшуюся бабушке), которую бабушка куда-то тут же припрятывала. У бабушки, вообще, был странный, но довольно унифицированный подход к конфетам в коробках - получив в подарок коробку конфет, бабушка доставала из нее одну конфету и съедала, нахваливая и произнося множество слов благодарности дарителям, после чего коробка исчезала, как еж в тумане. Иногда, спустя полгода, я находил ее где-нибудь на шкафу, в укромном месте, недоступном людским взорам и рукам, открывал и обнаруживал, что коробка все еще полна конфет (за вычетом одной), конфеты эти белы от старости и тверды как камень. В отчаянии я кричал: "Бабушка! Что это за конфеты?" На что бабушка всегда невозмутимо отвечала: "Это я для тебя хранила". Конфеты же попроще ("ромашка" и "фазан" - их всегда приносили, приходя в гости дедовы сестры - тетя Дина (Евдокия), тетя Майя (Мария) и тетя Аня) всегда можно было найти в вазочке на столе, и каждый желающий мог их кушать с чаем, общаясь в комнате встреч.