Самоубийство Пушкина. Том первый

Кстати, вы клянетесь мне всеми святыми, что ни с кем не кокетничаете, а между тем вы на «ты» со своим кузеном (Алексеем Вульфом), вы говорите ему: я презираю твою мать. Это ужасно; следовало сказать: вашу мать, а еще лучше ничего не говорить, потому что фраза эта произвела дьявольский эффект.

Пушкин — А.П. Керн. 22 сентября 1825 г.

Письма… рисуют нам эту своеобразную любовь, отливающую самыми прихотливыми красками, — от головокружительной земной страсти до благоговейного, чисто эстетического преклонения перед её неземной красотой… Муки ревности, радость мимолетной ласки, остроты и даже прозрачные двусмысленности, — всё сверкает разноцветными искрами в этих семи письмах.

В. Сиповский, Пушкин: жизнь и творчество. Санкт-Петербург. Тип. СПб. Т-ва печ. и изд. дела «Труд». 1907. С. 127

Как поживает подагра вашего супруга? Надеюсь, у него был основательный припадок через день после вашего приезда. Поделом ему! Если бы вы знали, какое отвращение, смешанное с почтительностью, испытываю я к этому человеку! Божественная, ради бога, постарайтесь, чтобы он играл в карты, и чтобы у него сделался приступ подагры! Это моя единственная надежда!

Пушкин — А.П. Керн. 13–14 августа 1825 г.

Достойнейший человек этот г-н Керн, почтенный, разумный и т. д.; один только у него недостаток — то, что он ваш муж. Как можно быть вашим мужем? Этого я так же не могу себе вообразить, как не могу вообразить рая.

Пушкин — А.П. Керн. 26 августа 1825 г. Михайловское

Как это мило, что вы нашли портрет схожим: «смела в» и т. д. Не правда ли? Она отрицает и это; но конечно, я больше не верю ей.

Пушкин — П.А. Осиповой. 28 августа 1825 г.

Что же до её кокетства, то вы совершенно правы, оно способно привести в отчаяние. Неужели она не может довольствоваться тем, что нравится своему повелителю г-ну Керну, раз уж ей выпало такое счастье.

Пушкин — П.А. Осиповой. 28 августа 1825 г.

Генеральша Керн считала себя неотразимой покорительницей сердец: «Я сейчас мельком взглянула в зеркало… я ныне так красива, так хороша собой», «Губернаторша очень собой хороша, но… ее красота блёкнет, когда меня увидишь». После полкового бала Анна Петровна похвасталась подруге: «Не буду описывать вам мои победы. Я их не примечала и слушала хладнокровно двусмысленные недоконченные доказательства удивления — восхищения». Только генерал Керн был от жены не в восторге, говоря, что по её милости «должен кулаками слезы утирать».

Н. Дементьева. «Секретные материалы 20 века» № 23(435), 2015

С великим нетерпением жду вашего приезда… Мы позлословим насчёт Северной Нетти, относительно которой я всегда буду сожалеть, что увидел её, и ещё более, что не обладал ею…

Пушкин — П.А. Осиповой. 28 августа 1825 г.

Ради бога, не посылайте г-же Осиповой того письма, которое вы нашли в вашем пакете. Разве вы не видите, что оно было написано только для вашего собственного назидания?

Пушкин — А.П. Керн. 22 сентября 1825 г.

Скажите, однако, что он вам сделал, этот бедный муж? Уж не ревнует ли он часом? Что ж, клянусь вам, он не был бы не прав; вы не умеете или (что ещё хуже) не хотите щадить людей. Хорошенькая женщина, конечно, вольна… быть вольной (в подлиннике — игра слов: употреблено французское слово, которое значит — и хозяйка, госпожа себе самой, и любовница). Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучения, но все же следует уважать мужа, — иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете. Право, я говорю с вами чистосердечно.

Пушкин — А. П. Керн. Сентябрь 1825 г.

Вот уже целая вечность, что Вы мне не пишете! Что Вы меня забыли, дорогой друг… Вы более спокойны — это ли причина Вашего молчания? Не знаю, что я пишу Вам; нет, неправда, я не забыт, — скажите да! Ведь вы так добры, — наверно, есть какая-то другая причина для Вашего молчания!

Алексей Вульф — А.П. Керн. 1 октября 1825 года из Дерпта.