Самоубийство сверхдержавы

«Тускалуза. Члены женского клуба афроамериканок при Алабамском университете собирались на свой праздник, когда улицу перед зданием вдруг заполнили белые, причем некоторые носили форму конфедератов и размахивали флагами мятежников.

Оказалось, это ежегодный парад «Ордена Каппа Альфа» в честь довоенного Юга. Событие побудило дам из клуба обратиться к университетским чиновникам с просьбой прекратить парад, поскольку он оскорбляет чувства чернокожих»{746}.

Удивляют вовсе не белые студенты, носящие форму Конфедерации и марширующие под ее боевыми знаменами. Реконструкции сражений гражданской войны и собрания «Сыновей ветеранов Конфедерации»[192] широко распространены в южных штатах. Кроме того, студенческий «Орден Каппа Альфа» был основан в 1865 году в Вашингтоне, когда Роберт Э. Ли был президентом колледжа.

Примечательно упоминание о «женском клубе афроамериканок». Спустя полвека после того как губернатор Джордж Уоллес встал в школьных дверях, закрывая своим телом «дорогу к интеграции», многие талантливейшие чернокожие женщины Алабамского университета добровольно самоизолируются. Женский клуб «Альфа Каппа Альфа», уязвленный маршем реконструкторов, отмечал столетие со дня своего основания (в Университете Хауарда в 1908 году) и пригласил на торжество Мишель Обаму. Клуб «Альфа Каппа Альфа» – один из «божественной девятки» чернокожих женских клубов и братств, основанных в позапрошлом веке. Само существование этого клуба, через пятьдесят семь лет после решения по делу Брауна[193], свидетельствует о справедливости утверждения Холдера: американцы по-прежнему привержены «объединенным» школам и спортивным командам, но когда дело касается личного общения, они предпочитают самоизоляцию. Наша политическая элита проповедует «евангелие» многообразия, но люди не практикуют эту веру в своей частной жизни.

Тем не менее, хотя самоизолированные клубы, братства и «сестринства» по-прежнему существуют, «Орден Каппа Альфа» после инцидента в Тускалузе запретил ношение униформы конфедератов в праздничную неделю Старого Юга{747}.

Многообразие – сила?

Правда ли, что американцы становятся сильнее благодаря тому, что десятки миллионов иммигрантов и их детей не говорят по-английски у себя дома, а наиболее популярные и перспективные радиостанции и ТВ-каналы в США вещают на испанском языке? Ущемляем ли мы собственные права, настаивая, чтобы новые граждане читали по-английски, а дети иммигрантов учились на английском языке в государственных школах?

Какая другая нация всерьез верит, что многообразие составляет ее величайшую силу? Британцы сегодня гораздо более разнообразны, чем это было в «дни надежды и славы», при Виктории и Черчилле. Неужели нынешняя Британия сильнее и лучше, если Лондон превратился в Лондонистан, муллы покрывают мусульман-террористов, а беспорядки на расовой почве случаются ежегодно? Если многообразие – воистину сила, почему шотландцы и валлийцы стремятся отделиться и обрести независимость по примеру ирландцев?

Является ли силой этническое разнообразие Балкан? Стала ли Германия сильнее вследствие многообразия, привнесенного турками? Сильнее ли Франция, приютившая от пяти до восьми миллионов отчужденных мусульман в пригородах Парижа?

Пытаются ли израильтяне построить многонациональное общество или хотят сохранить землю, где привечают только евреев? Одобряют ли они возвращение палестинцев, которые когда-то населяли эти территории? Оказалось ли благословением религиозное и этническое разнообразие Ливана, где живут бок о бок христиане и мусульмане, сунниты и шииты, арабы и друзы? Или это разнообразие предвещает распад Ливана?

Если многообразие – сила, почему настолько успешны «монохроматические» нации, наподобие Южной Кореи и Японии? Верит ли Пекин в лозунг «разнообразие – наша сила», переселяя миллионы китайцев в Тибет и Синьцзян, чтобы «задавить числом» тибетских буддистов и уйгурских мусульман?

Если разнообразие – сила, почему Мексика столь сурово обходится с гватемальцами, пересекающими мексиканскую границу? Глупцы ли мексиканцы, раз они не в состоянии оценить красоту и преимущества многообразия? Или глупцы – не они, а мы, приглашающие к себе весь мир?

Принесло ли пользу этническое разнообразие Африке – кикуйю, луо и масаям в Кении; машона и матабеле в Зимбабве; зулусам, коса и банту в Южной Африке; хуту и тутси в Руанде и Бурунди; йоруба и ибо в Нигерии? Или разнообразие оказалось главной причиной массовой резни, от которой пострадали миллионы? Разве не стали бы все эти народы счастливее, окажись их национальные границы проведенными по линии племенных рубежей?

«Подводя итог тщательному сорокалетнему изучению многообразия (в том числе расового и этнического) в организациях, – пишет Скерри, – психологи Кэтрин Уильямс и Чарльз О’Рейли заключают: эмпирические доказательства определенно указывают, что многообразие в большинстве случаев препятствует функционированию группы»{748}.

Возникает несколько вопросов.