Самоубийство сверхдержавы

Смешение народов взрывоопасно. В декабре 2010 года убийство в ночной драке с молодыми кавказцами 28-летнего российского фаната футбольной команды «Спартак» спровоцировало многолюдную демонстрацию в центре Москвы под лозунгами «Россия для русских!» и «Москва для москвичей!». Многие демонстранты вскидывали руки в нацистском салюте. Когда толпа рассеялась, по городу произошло несколько нападений на полицейских, а в московском метро свидетели зафиксировали «волну избиений и нападений на людей с Кавказа и из Средней Азии»{856}.

В южном городе Ростове, где русский студент был убит ингушем, тоже прошла демонстрация – под лозунгами «Ростов – русский город» и «Все за одного и один за всех».

Протоиерей Всеволод Чаплин, представитель Русской православной церкви, говорит, что, если власти продолжат бездействовать, «возможны массовые этнические столкновения»{857}. Президент Медведев осудил погромы, предупредив, что «этническое насилие угрожает стабильности государства»{858}. Газета «Файнэншл таймс» пишет:

«Ультраправые России на протяжении двух десятилетий фактически оставались маргиналами, полем исследования «карманных» ученых, пишущих о «веймарской России». Но вследствие серьезных этнических беспорядков после распада Советского Союза это прежде маргинальное движение приобрело новый статус и, что страшнее, добилось политической власти»{859}.

В Кыргызстане в апреле 2010 года свержение президента Курманбека Бакиева обернулось вспышкой насилия, которая поставила под угрозу сотни жизней – и договор с США об аренде авиабазы Манас под Бишкеком, жизненно важного звена в транспортном коридоре в Афганистан. В июне тысячи погибли и были ранены в массовой резне узбеков в южных городах Ош и Джалал-Абад. Сотни тысяч бежали в Узбекистан{860}. Этническая война, разрушающая Киргизию, видится вполне реальным исходом. О мультиэтнических нациях рассуждать не время.

Трайбализм возвращается в Европу

В последнее время Запад стал свидетелем возрождения того, чем, как считалось, он переболел – а именно, возрождения этнонационализма в Старой Европе, где сегодня оно проявляется в нарастании сепаратизма. Через триста лет после Унии[220] шотландцы добиваются того, что их кельтские кузены обрели при Майкле Коллинзе, – отделения и независимости. Многие англичане охотно их бы отпустили{861}.

Сепаратизм процветает в Стране Басков, Каталонии и Фландрии. Турки и греки никак не поделят Кипр. Северная лига рвется отделиться от Рима, Неаполя и Сицилии, Корсика добивается независимости от Франции. Республика Сербска[221] хочет выйти из состава Боснии и присоединиться к братьям сербам. Сербы на севере Косово вряд ли останутся в мусульманской Албании. Откуда все эти устремления?

Конец «дней надежды и славы» заставил подданных Елизаветы II предпочесть британской гордости гордость шотландскую, валлийскую, английскую и ирландскую. Европейский союз тем временем эволюционирует в сверхгосударство, которое никому не нравится, и хотя страны передают свой суверенитет Брюсселю, народы сохраняют любовь и преданность тем отчим краям, где жили их предки. Новый фактор подпитывает отчужденность народов Европы: финансовый кризис породил ощущение, что тебя эксплуатируют соседи, которые работают далеко не так усердно. В небольшом городке Аренис-де-Мар в октябре 2009 года 96 процентов из тех, кто пришел на референдум, проголосовали за отделение Каталонии. «Это жестоко», – отреагировал мэр. Остальная Испания «обескровливает нас… Дело больше не в языке и литературе… Впервые в истории движение за независимость опирается на кошельки людей»{862}.

В июле 2010 года миллион каталонцев вышел на улицы Барселоны, «требуя увеличения региональной автономии и в знак протеста против недавнего решения суда, запрещающего богатому региону именовать себя страной»{863}.

Долговой кризис в Европе вдохнул новую жизнь в сепаратизм Северной лиги Умберто Босси, которая добивается автономии и последующей независимости Падании, то есть пяти регионов Италии вокруг Пьемонта: Ломбардии, Венето и Трентино – Альто Адидже (старый Южный Тироль).

Основной тезис Босси – что выходцы из Падании, окрестностей реки По, где стоят такие города, как Милан, Турин и Венеция, происходят от северных кельтских племен. Кельты, регулярно напоминает своим поклонникам Босси, были трудолюбивыми и стойкими, в отличие от римлян, которые привыкли во всем полагаться на рабский труд. Поэтому соратники Босси часто приходят на митинги с кельтскими мечами и в рогатых шлемах{864}.

Босси явно видит себя новоявленным «Храбрым сердцем».