Самоубийство Земли

Его рука сама нащупала вырез, скользнула по груди. Не отрывая губ, он начал расстегивать платье и, когда добился желаемого и платье упало на пол, — страсть захлестнула Безголового.

Они рухнули на широкую постель и стали кататься по ней, теряя остатки одежды.

Его руки обвили толстую шею Мальвининой с такой силой, что, казалось, еще мгновение и задушат. Мальвинина вскрикнула. Безголовый приподнялся на руках и посмотрел на нее сверху вниз. Грудь Мальвининой колыхалась, как… Ах, она так здорово колыхалась, что не требовала никаких сравнений! И Безголовый упал на нее.

Он не торопился, оттягивал то мгновение полного счастья, когда весь мир исчезнет и останется только восторг. Ему нравилось, что он может запросто управлять и собственным желанием и этим прекрасным женским телом. Он улыбался. Пожалуй, только в эти минуты ухмылка на его лице растягивалась в широкую счастливую улыбку.

— Звереныш мой, — ласково прошептала Мальвинина.

Безголовый стиснул зубы, почувствовал, что страсть перестает ему подчиняться, задохнулся… Мощный, почти звериный крик сотряс Дворец.

Они лежали рядом, тяжело дыша, и рука Безголового лениво поглаживала ее тело.

— Послушай, — Мальвинина приподнялась на локте, подперла рукой белокурую голову и посмотрела на Безголового тем единственным взглядом, каким могут смотреть женщины в те минуты, когда ощущают над мужчиной свою полную власть. — Ты любишь меня?

— Дорогая, — банально ответил Безголовый и банально притянул Мальвинину к себе.

Но Мальвинина банально отодвинулась — ей и вправду было не до этого. Она обиженно скривила губы и томно произнесла:

— Отчего же ты не хочешь, чтобы я всегда была рядом с тобой? Я могла бы жить во Дворце, считалась бы служанкой, или, я не знаю, кухаркой, лакейкой… Да какая разница, кем считаться, лишь бы жить во Дворце! — Она провела пальцем по безволосой груди Безголового. — Здесь такие широкие коридоры, столько комнат, вообще так много интересного…

Настал черед отодвигаться Безголовому.

— Ты же знаешь — это невозможно, — вздохнул он.

— Ну почему? Почему? — Мальвинина даже руками всплеснула, чтобы получше выказать свое непонимание. — Наоборот, это было бы очень демократично: у тебя во Дворце — плюшевая. Ты бы всем показал… показал бы всем, что… Не притворяйся! Ты прекрасно понимаешь, чтобы ты всем показал! Все бы увидели, какой ты хороший, добрый. Разве тебе не хочется, чтобы тебя любили и твои солдаты и мы, простые плюшевые?

— Любить надо в постели, в государстве надо властвовать, — пошутил Безголовый и расхохотался собственной шутке.

Но Мальвинина его радости не поддержала.

Надо сказать, Безголовый не привык, чтобы его о чем-нибудь просили, не был натренирован в искусстве вежливого отказа, и поэтому просьбы Мальвининой его сильно раздражали. Он хотел бы перевести разговор на какие-нибудь более безопасные рельсы, но Мальвинина уже пододвинулась к нему, и он почувствовал прикосновение ее огромной груди.

— Ну, пожалуйста, — попросила она. — Что тебе стоит? Разве для Великого Командира есть что-нибудь невозможное? Можно я останусь?

— Нет, — произнес Безголовый твердо.

— И я никогда не буду жить во Дворце? — В глазах Мальвининой застыли слезы, что предвещало начало истерики.

Стало ясно: скандала сегодня не избежать, и Безголовый почувствовал, что сдается, к тому же он понял, что устал и хочет спать.

— Нет, — повторил он совершенно спокойно. — Во Дворце ты жить не будешь никогда. И вообще, если бы кто-нибудь узнал, что во Дворец — ко мне! — приходит плюшевая, это бы сильно подорвало мою репутацию.

Мальвинина гордо поднялась с постели и начала одеваться.

— Не уходи, — банально попросил Безголовый.

— Думать, кроме тебя и мужиков больше нет в нашей Великой Стране? — банально спросила Мальвинина. — Если хочешь знать, меня есть, кому любить.

Это прозвучало настолько не изящно, что Безголовый даже решил не провожать Мальвинину.

«Все равно она никуда не денется, — справедливо подумал Великий Командир. — Вернется».

Мальвинина выскочила из его комнаты, хлопнув дверью.

От удара захлопнулось потайное окошко, находящееся над покоями Великого Командира.

Около этого окошка давно уже сидел Безрукий и внимательно наблюдал за происходящим внизу.

Да, повторим мы, ибо нельзя это не повторить: нужно быть особенно внимательным, когда берешься утверждать, будто все честно спали.

Безрукий снова открыл окошко, убедился, что Великий Командир действительно уснул, подумал: «Как же мне все это надоело! Кончить бы все это одним махом! Кончить-то не трудно, да вот что начать?» и пошел в свою комнату ждать доносчика.

Безрукий знал, что сегодня «Тайный Совет по предотвращению» должен принять очень важное решение. Он даже догадывался, какое именно. Но пока лишь догадывался. Приход доносчика должен был превратить догадку в знание.

5

А в доме Медведкина, между тем, заседание продолжалось.

— Какие мнения, друзья, по обсуждаемому вопросу? — грозно спросил Медведкин.

Наступила тишина. И тогда снова стал отчетливо слышен легкий храп Пупсова.

— Друг Пупсов! — крикнул Медведкин.

Пупсов, не открывая глаз, но совершенно уверенно, произнес: