Самоучитель для бога. Дилогия (СИ)

Додумать не успел. Труба вжикнула, отлетела в сторону, едва не ударив Феклу по лбу. Плечо рвануло, Вася упал, его поволокло по крыше. Мелькнула паническая мысль: скорее отпусти лестницу, иначе и тебя затянет в бездну! Егор погибнет… и ты вместе с ним! Но Вася только крепче сжал перекладины.

Потом по ногам ударило, плечо снова рвануло. Вася понял, что доехал до края и уперся ногами в бордюр. Сейчас главное – держаться! Изо всех сил держаться!..

Одна нога с жутким грохотом заехала в подоконник, хорошо, не в стекло. Головой со всего размаху ударился о стену. Из глаз посыпались искры…

Какое-то время просто висел, ничего не понимая. Где он? Что с ним? Неужели он упал? Через некоторое время Егор понял, что все еще висит. Всем телом чувствовал напряжение каната. Словно наяву увидел, как там, наверху, стоит и из последних сил держит лестницу Фекла. Как дрожат его ноги, упирающиеся в бордюр. Позади согнутая, покореженная труба. Егор отчетливо это увидел, словно над крышей висела камера, дающая изображение прямо на сетчатку.

– Ну пожалуйста! Подержи еще чуть-чуть! – прошептал он Фекле. Потом рявкнул, обращаясь уже к себе: соберись! Нужно делать дело! Чтобы как-то отвлечь себя от страшной бездны под ногами, Егор стал прислушиваться к комнате. Обострил слух, но за стеклом полная тишина. Прекрасно! Он рискнул приоткрыть глаза. Прямо перед ним темнело окно. Чуть выше – форточка. Так! Все идет удачно.

Ноги, руки не слушались, но он заставил себя подняться на перекладину выше, потом еще раз. Лестница заскрежетала по стене, но вверху держали надежно.

Внизу ночная улица. Непривычно слышать ее обычный шум. Шелест листвы, звуки проезжающих машин. А здесь, наверху, тишина. Разве что любопытный ветерок дышит в затылок. «Наслаждайся, Егор, – ухмыльнулся он. – Когда еще будешь висеть у окна девятого этажа?»

Мозг размышлял, а руки делали дело. Достал из сумки пластырь, наклеил его на стекло. Затем приладил сделанную из пластыря петлю, подергал. Вроде надежно. Руки снова нырнули в сумку на плече, вынули небольшой тяжелый молоток без ручки. Удар молотком точно в центр, тихий хруст стекла. Егор ударил еще, прошелся по бокам. Несколько осколков упало внутрь рамы. Егор вытащил за петлю налипшее на пластырь битое стекло, поспешно сунул в сумку.

Первое стекло вынул удачно. Теперь второе! Стоп! Пластырь оставил в сумке и туда же положил битое стекло. Вот дурень! Осторожно засунул руку, пошарил, палец пронзила острая боль. Сунул его в рот. Черт! Кое-как отодвинул стекло и вытащил моток пластыря. Еще раз лизнул рану и крепко прихватил ее пластырем. Затем начал клеить второе стекло.

Дзинь! И второго стекла тоже нет. Егор бросил его в сумку, осторожно поднялся выше по лестнице. Теперь самое трудное – нужно влезть в форточку. Егор схватился обеими руками за перекладину над окном, подтянулся.

Рука отозвалась болью, Егор скривился. «Терпи, казак олигархом станешь». Подтягивался, пока ноги не оказались прямо в форточке, тогда он просунулся внутрь, уселся на раме – ноги внутри, а сам снаружи. Тело взмокло от напряжения. Вдоль позвоночника пробежала прохладная струйка, противно щекоча кожу. Руки дрожали и соскальзывали. Егор очень надеялся, что рама выдержит.

Держась за ближайшую перекладину лестницы, он осторожно полез внутрь. В спину уперлось что-то твердое. Затрещала материя. Похоже, не все стекла убрал. Раззява! Не хватало еще спину себе поранить. Хрустнуло, между рамами звякнуло, куртка выдержала.

Наконец Егор почувствовал под ногой надежную поверхность подоконника. Извернувшись, смог встать на него. Отлично. Егор высунулся в форточку, взялся за перекладину и дернул ее три раза. Это было условным знаком. Лестница послушно скакнула вверх и исчезла в темноте. Егор остался один! На свой страх и риск в чужой комнате, где он еще ни разу не бывал. Теперь пути назад точно нет!

Тут же нога соскользнула с подоконника. Егору показалось, что весь дом содрогнулся от его падения. Какое-то время лежал внизу, ничего не видя и не слыша. Сердце молотом грохотало где-то у самого горла.

Потом постепенно к нему вернулась способность видеть и слышать. Тут же обострились чувства. Зрение рассеяло ночную мглу, и в комнате стало светло, словно днем. Слух обострился, как никогда. Он различал тысячи звуков, фильтруя и отсеивая ненужные. Услышал даже, как пыхтит наверху Фекла, затаскивая на крышу лестницу. Резко напомнила о себе боль в пальце. Ощущения тоже обострились. Егор притупил чувствительность руки до минимума. Так лучше.

Прислушался к пространству квартиры и лестничной клетки: не идет ли кто, нет ли кого внутри квартиры. Но везде тишина. Ни души! Об этом же докладывал и нос. Если слух можно обмануть, то обоняние – никогда. Сердце немного успокоилось, Егор встал, уже не таясь, прошел по комнате. Теперь главное – быстро найти деньги. Егор осторожно огляделся. Где Борис мог их спрятать? Сейфа у него нет!