Самоучитель по ловле Бен Ладена

– В честь дедушки, – еще не придя в себя и оседая на трюмо, автоматически отвечал племяш урок, заученный за месяц весьма хорошо, поскольку отвечать приходилось часто – и среди ночи, и через дверь ванной, и во многих иных ситуациях, не располагающих к занятиям генеалогией.

– Ха, дедушки, – снисходительно хмыкал Иван Де­нисович. – В честь дедушки мы бы тебя дедушкой назвали. Алексеем же тебя кличут в честь Алексея Тимофеевича Скорохутова, твоего деда.

Остекленевший взгляд племянника свидетельствовал, что шутка о дедушке хотя и застала его врасплох, но явно была не нова.

– Не женился еще? – с грубоватой лаской в голосе осведомлялся Иван Денисович.

Племянник не отвечал, тупо глядя в пол и отрыгивая шампанским, которым накануне отмечал с женой дядюшкин отъезд.

– Ты с этим не торопись. Жену ведь, как работу, на всю жизнь выбирают. Помнишь, как народ говорит: семь раз отмерь…

С этими словами Иван Денисович обычно пропадал в холодильнике минуты на три, затем являлся обратно и, чавкая, изрекал с ликом Кассандры: – И… один… раз…

– Отрежь! – не выдерживал племянник.

Тут Иван Денисович укоризненно мотал головой, звучно проглатывал кусок, а потом, икнув, глядел на племянника ясными до идиотизма глазами: – Что – отрежь?'

Племянник вжимал голову в плечи и бормотал: – Ну это, чего отмеряли…

– Тц-тц-тц, – Иван Денисович цокал языком с болью и тревогой. – А ты ведь зря, племяш, думаешь, что народ глупее тебя. Народ таких поговорок не придумы­вает. Нет у русского народа поговорок из одного слова. У русского народа поговорки «Отрежь» нет. Зато у русского народа есть другая поговорка, – Иван Денисович начинал распаковывать рюкзачок, – семь раз отмерь, а уж потом…

На сей раз племянник не рисковал, слушая дядю с выражением Себастьяна, которое тот имел, пока становился святым. И долготерпение обычно вознаграждалось, поскольку сакраментальное «отрежь» доносилось уже из туалета. Племянник не терял времени, тут же набрасывал на себя куртку и улепетывал на работу.

Вечером же, возвратясь в квартиру, по звенящей тишине и застывшим позам домочадцев племянник сразу чуял мхатовскую паузу Ивана Денисовича и тоже замирал, боясь грубым вмешательством порвать нить народной мудрости.

– Из пруда! – доносилось наконец окончание волшебного афоризма, и племяш мог идти на кухню пить чай, поскольку «семеро одного не ждут», и от ужина ничего не осталось.

Ночью супруги лежали под одеялом, затаив дыхание, и прислушивались к обрывкам фраз, доносившихся из комнаты сына: «…век учись», «…легко в бою», «…неученье-тьма», «…ума не надо».

Часам к двум, когда в доме наступала абсолютная тишина, племянник тихонько целовал жену, однако стоило ему неосмотрительно скрипнуть кроватью, как из дверного проема раздавалась команда: – Милые бранятся!

– Только тешатся, – хором отвечали супруги.

– Муж да жена!

– Одна сатана, – чеканно звенело из-под одеяла.

Успокоившись и убедившись, что все в порядке и супруги любят друг друга, Иван Денисович неторопливо зажигал свет и присаживался на краешек кровати с ногами: «А ведь я, Татьяна, Лешку твоего вот таким вот знал. А, кстати, знаешь, в честь кого мы его Алексеем назвали?»

– В честь Алексея Тимофеевича Скорохутова, моего деда, – торопился заступиться за жену племянник.

– Эх ты, голова садовая, – накидывая одеяло себе на плечи и ласково щурясь, причмокивал Иван Денисович. – В честь деда, тоже мне. Кровь-то у вас родная. Это он вон Татьяне дед, а тебе он – де-душ-ка… Да, гляжу я на вас, аж завидно, какие вы молодые… Я вот тоже, бывало, всю ночь на танцах, а утром чуть свет на поля, если на работу не хотелось. И не уставал никогда. Тоже мог стариков часами слушать.

Тут Иван Денисович целовал племянника в лоб, потом долго искал выпавшую в постель челюсть, приподнимая то племянника, то его жену.

И лишь найдя пропажу, Иван Денисович окончательно закутывался в одеяло и засыпал.

Другой день Ивана Денисовича

Не так давно, будучи в гостях у добрых моих знакомых, пришлось наблюдать мне одну любопытную сценку. Телевизор «Sharp» весело стоял на холодильнике «Samsung», чуть поодаль грустил кухонный комбайн «Moulinex», а рядом уютно урчал, готовясь к работе, ви­деомагнитофон. Осторожно, дабы не разрушить этой пасторали, я подкрался поближе к видеомагнитофону, пытаясь различить его марку. Но тут мои наблюдения были прерваны появлением хозяев, тех самых добрых моих знакомых, которых я уже упоминал и в гостях у которых я в тот момент находился.

– Ба, а ты что здесь делаешь, старина?! – развеселился милейший Евгений Павлович, хлопая меня по рукам.

Я в своей обычной манере загадочно ничего не ответил, и мы сели пить чай. Только тут я заметил, что знакомые мои были не одни: где-то, видимо, по дороге, воспользовавшись их известной тактичностью, прибился к ним омерзительный хлыщ с бегающими глазками, из породы тех надоедак, которых хлебом не корми, а дай варенья и оставь ночевать. Возмущение вскипело в моей душе, и я немедля решил помочь хозяевам избавиться от непрошеного гостя.

– Надолго к нам? – сразу спросил я.