Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов

Шикарный особняк Сент-Хилл, где Л. Рон Хаббард жил с 1959 по 1966 год, — отлично сохранившееся здание в Ист-Гринстед, в 56 километрах от Лондона. Здесь есть древние колонны и бесценные исламские изразцы XII века, летние и зимние комнаты. Зал, покрытый от пола до потолка фресками середины XX столетия, на которых изображены выдающиеся британские политики в виде обезьян, — странная, но вроде бы забавная сатира из давних времен, заказанная предыдущим владельцем. А еще современная пристройка в виде средневекового замка, которую построили волонтеры-сайентологи. На столах выставлены памятные вещи, которые остались от Хаббарда, — кассетный магнитофон, бумага с личной монограммой, тропический шлем и т. п.

Я припарковался около особняка, рассчитывая, что Брайан уже там и проведет меня в комнату, где мне удастся спокойно изучить документы, относящиеся к начальному периоду священной войны против психиатрии. Однако, повернув за угол, я с удивлением увидел группу ведущих сайентологов, которые прилетели с разных концов земли, чтобы встретить меня и все показать. Эти люди в идеальных отглаженных костюмах ждали меня на дорожке, усыпанной гравием. На их лицах сияли счастливые улыбки.

В последние недели, еще до того, как я приехал в СентХилл, в прессе публиковали много негативного о Церкви сайентологии. Очевидно, поэтому кто-то с верхушки иерархии решил, что я, как журналист, смогу это изменить. А случилось вот что: несколько недель назад трое бывших крупных сайентологов — Марти Рэтбан, Майк Райндер и Эми Скоуби — выдвинули ряд серьезных обвинений в адрес собственного руководителя Дэвида Мицкевича, наследника Л. Рона Хаббарда. Они сообщили, что мужчина, считая работу кого-нибудь из деятелей их церкви неудовлетворительной, частенько наказывал их: бил по лицу, иногда даже кулаком; отвешивал подзатыльники; случалось, «избивал людей до полусмерти»; пинал ногами, когда те падали; душил; заставлял всю ночь играть в экстремальную версию игры «Третий лишний».

— Дело вот в чем, — начал беседу главный пресс-секретарь Церкви сайентологии Томми Дэвис, который прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы увидеть меня. — Этих людей действительно били, пинали ногами и душили, только делал это не мистер Мицкевич, а сам Марти Рэтбан!

(Чуть позже я узнал, что Рэтбан признался в этих актах насилия, но сообщил, что делал все по указанию Дэвида Мицкевича. Однако церковь это отрицает.)

Томми сказал, что я человек свободомыслящий, чего не скажешь о большинстве журналистов, мне не платят настроенные против сайентологов люди и организации, а также я открыт к принятию неожиданностей. Он дал мне сайентологический журнал «Свобода», где людей, выдвинувших обвинения против Мицкевича, называли г-н Босс, г-н Мошенник и г-жа Прелюбодейка. Последняя, как выяснилось, «совершала акты прелюбодеяния регулярно», не планируя «обуздать свои безграничные сексуальные аппетиты». Ее «уличили в пяти случаях супружеской измены» и «изгнали из Церкви за нарушение догматов».

Я поднял глаза от журнала:

— А что скажете по поводу игры «Третий лишний» длиною в ночь?

Повисла пауза.

— Да, мистер Мицкевич действительно заставлял нас делать это, — ответил мне пресс-секретарь. — Но все было совсем не так плохо, как пишут. Как бы там ни было, мы приготовили для вас небольшую экскурсию, чтобы вы узнали, что такое сайентология на самом деле.

Томми перепоручил меня гиду Бобу Кинелу.

— Я личный секретарь Рона Хаббарда по пиару в Соединенном Королевстве, — сообщил мне Боб.

Он был англичанином, бывшим пожарным, и поведал мне свою историю. Боб открыл для себя сайентологию после перелома позвоночника во время борьбы с пожаром в Восточном Лондоне, в квартире одного мошенника.

— В его спальне был ослик. Я посмотрел на него, повернул за угол и провалился в дыру в полу. Уже в больнице я прочитал «Дианетику»⁵, которая помогла мне справиться с болью.

Особняк был в прекрасном состоянии, что в наши дни встречается достаточно редко. Он был чистым и ухоженным, словно замок из какой-то костюмированной драмы, рассказывающей о давно прошедших днях, когда британская аристократия обладала настоящей властью и безграничными средствами. Единственное, что выделялось во всем этом великолепии, — несколько мраморных плиток в Зимнем зале, которые потемнели.

— На этом месте стоял автомат с Coca-Cola, — рассказал Боб с улыбкой. — Рон ее обожал и все время пил. Как-то из машины вылилось немного сиропа, вот плитка и потемнела. Мы долго спорили, отчищать или нет, но я предложил оставить так. В этом даже есть свой шарм.

— Это настоящая реликвия, — заметил я.

— Так и есть, — согласился мой гид.

— Как будто кока-кольная Туринская плащаница.

— Как вам больше нравится.

* * *