Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов

Боб Хаэр снова был транзитом в Хитроу, и мы встретились с ним еще раз. Последний.

— Тони, к которому я ездил в Бродмур, недавно выпустили, — рассказал я, мешая ложкой кофе.

— О боже, — ответил Боб.

— И отправили в Бетлем, — продолжил я. — Но думаю, его скоро отпустят совсем, — я замолчал. — А его врач отзывался о вашем опроснике достаточно критически. Он думает, что вы рассуждаете о психопатах почти как о представителях другого биологического вида.

— Все исследования говорят о том, что они не являются другим биологическим видом, — не согласился Боб. — Не существует никаких указаний на это. Думаю, что врач просто плохо информирован, ему бы не помешало почитать наши последние публикации. Речь всегда идет о статистических показателях. И вообще, он должен это понимать. Только статистика, ничего больше.

— Разумеется, вопрос в статистических показателях, — кивнул я. — Ваш опросник — это шкала от нуля до сорока. Однако он имел в виду другое — то, как вы говорите о психопатах.

— Да, — в голосе Боба послышался холодок, — я знаю. Но это лишь стиль речи. Когда мы говорим про людей с высоким давлением, то называем их гипертониками — и это медицинский термин. Именно этого не понимает ваш собеседник. «Психопат» — это то же, что «гипертоник». Можно назвать их иначе: «человек, который набирает больше конкретного количества баллов по опроснику Хаэра». Слово «психопат» лишь удобнее и лаконичнее, поэтому я называю этих людей таким образом. И под психопатией понимается вполне конкретная вещь — отрезок на моей шкале, который выше определенной цифры. Кстати, могу признаться, что сейчас я не уверен, от какой именно точки нужно отталкиваться. Для исследовательских целей цифра тридцать удобна. Но только для исследовательских целей.

Боб спокойно смотрел на меня.

— Тут я вне подозрений, — продолжил он, но опять остановился и задумался. — Хотя в самой глубине души я все же думаю, что они отличаются от нас чем-то более существенным, но никаких научных подтверждений этому пока что не существует.

— Мне показалось, что мой знакомый, который был в Бродмуре, что-то вроде полупсихопата, — сказал я.

Боб пожал плечами, ведь он не знал Тони.

— Как его нужно воспринимать? Как психопата или нормального? — уточнил я.

— Люди, от которых я слышу подобные вещи, настоящие леваки — это ученые с левыми настроениями, — ответил он. — Однако я использую данные термины не в уничижительном смысле. Я думаю, все знают, что левые не любят ярлыков и разговоров о различиях между людьми, — он снова помолчал. — Много людей считают, что я определяю психопатию в оскорбительных и уничижительных терминах. Но подумайте: как еще я должен это делать? Упоминать только положительное? Ну, я могу сказать, что человек — хороший оратор или что эта женщина хорошо целуется и танцует. А еще один обладает хорошими манерами. Однако, говоря о многих психопатах, мы подразумеваем самое существенное — они разрушают все вокруг себя, убивают людей, топчут чьи-то жизни. И что в таком случае? Молчать про это и говорить о положительных сторонах?

Хаэр засмеялся. А мне ничего не оставалось, как только присоединиться.

— Можете попросить жертву психопата посмотреть на положительные стороны его личности. Что он ответит? «Не могу, он меня ослепил», — добавил Боб.

Разумеется, никто не будет спорить с тем, что встречается необоснованная постановка диагноза. Однако зачастую это результат деятельности фармацевтических компаний.

— Подождите и посмотрите, что случится, когда изобретут лекарство от психопатии. В тот же момент точка отсчета на моей шкале опустится до двадцати пяти — двадцати, а может, и ниже.

— Думаю, моя работа, связанная с психопатами, сделала меня самого одержимым властью, — отметил я. — Кажется, я стал таким после ваших лекций.

— Знание — это не только сила, но и власть, — ответил Хаэр и как-то особенно посмотрел на меня. — Мне интересно: почему же я не стал одержимым властью?

* * *

Несколько недель спустя я получил посылку, адрес отправления которой гласил: «Гетеборг, Швеция». Сверху была приписка: «Сегодня ровно двадцать один год с момента События — теперь мы вольны поступать как хотим!»

Пару минут я удивленно смотрел на нее, после чего открыл.

Внутри лежал экземпляр книги «Бытие или ничто». Я крутил его в руках, пораженный странной, изысканной красотой, дырками, вырезанными на 13-й странице, разными загадочными словами, узорами, рисунками и пустыми страницами.

Это был большой сюрприз, хотя и не сказать, что особенно неожиданный (в полном смысле этого слова). За несколько дней до этого события Петер сообщил в письме, что скоро мне придет посылка с посланием. Может, я и не сразу пойму смысл, но это послание очень важное, поэтому было бы неплохо поразмыслить над ним и, возможно, даже проконсультироваться со специалистами.

«Я потратил восемнадцать лет на то, чтобы понять, каким образом реализовать первый этап, — сообщил он. — Прошу вас, наберитесь терпения. Однажды вы поймете, что нужно делать. Ближайший день — последний, когда мы сможем контактировать. Мне жаль, но с этим я ничего не могу сделать».