Самозванец

Не помня себя от радости, Биндер бросился обратно в спальню.

– Прибыл курьер от императора! – сказал он на ухо Вестмайеру.

Тот сделал вид, будто крепко спал и только сейчас проснулся.

– Ну и что же? – ворчливо сказал он. – Это еще не дает тебе права будить меня! Я понимаю, ты мог бы разбудить, если бы курьер не прибыл…

– Но, Вестмайер…

– Покойной ночи, господин Биндер! Я хочу спать и прошу не мешать мне!

Биндер улегся и хотел последовать примеру Тибурция. Но радость так волновала его, что он почти до самого утра беспокойно проворочался на своей койке.

Было еще очень рано, когда в спальню вошел капрал и весело крикнул:

– Ребята, пять часов! Через два часа мы уже выступим в поход на пруссаков!

Пробили зорю, и солдаты принялись поспешно одеваться. В половине седьмого все гренадеры были уже выстроены на дворе, куда прибыло высшее военное начальство – маршалы Ласси и Лоудон.

Маршалы пропустили мимо себя солдат церемониальным шагом под бравурные раскаты военного марша. Затем появилась стража, которая вела закованного Лахнера.

Осужденного подвели к тому мету, где стоял Левенвальд с адъютантом, в руках последнего была какая-то бумага.

Когда Лахнера подвели, страже было приказано отойти, и адъютант громко прочел:

«Мы, Божьей милостью, Иосиф Второй, император римский, король германский и иерусалимский и прочая, и прочая, объявляем нижеследующее. Одиннадцатого числа сего месяца временным военным судом, собравшимся для суждения на основании статьи 30 устава военно-судебного о виновности рядового Фомы Лахнера был вынесен оному Лахнеру обвинительный приговор, коим рядовой Лахнер был признан виновным в дезертирстве, нарушении дисциплины, измене присяге, заговоре на ниспровержение существующего строя и осужден к смертной казни через повешение. Между тем при личном рассмотрении обстоятельств дела мы не только не нашли достаточных оснований к постановлению такого приговора, но и убедились в полной невиновности рядового Лахнера в предъявленном нему обвинении. Поэтому сочли мы за благо: 1) объявить временному военному суду, в составе его одиннадцатого числа сего месяца, строгий выговор за легкомысленное и поверхностное отношение к своим обязанностям; 2) кассировать приговор о смертной казни через повешение рядового Лахнера, прекратить всякое дальнейшее следствие по этому делу и немедленно выпустить на свободу невинно осужденного, коего предписывается считать по суду оправданным. Кроме того, во исполнение высочайшей воли ее величества императрицы Марии-Терезии рядовому Фоме Лахнеру предоставляется право немедленно выйти в чистую отставку или же вновь вступить в любой из пеших полков. Дано…» и т. д.

В тот же момент с Лахнера упали оковы – он был свободен, знак его осуждения и позора лежал на земле.

Насколько Лахнер был тверд и невозмутим при выслушивании обвинительного приговора, настолько же твердо встретил он и этот милостивый указ, спасавший его в тот самый момент, когда гренадер уже видел себя одной ногой в позорной могиле. Он преклонил колени, громко возблагодарил Бога и их величеств за дарованную ему милость и спокойно встал снова.

– Ну-с, можешь идти куда глаза глядят! – нетерпеливо сказал ему Левенвальд.

– Нет, господин полковник, – сказал Лахнер. – Я слышал, что войска двигаются в поход. Раз я служил в мирное время, то не уйду в тот момент, когда отечеству особенно дорог каждый солдат!

– В каком же полку хочешь ты служить?

– Я хочу остаться гренадером в полку императрицы Марии-Терезии!

Левенвальд недовольно сдвинул брови.

– Советую тебе, Лахнер, перейти в другой полк! У меня слишком много оснований быть недовольным тобой, чтобы ты мог здесь выслужиться!

– Господин полковник, – твердо ответил Лахнер, – я ставлю своей задачей постараться исправить всякое недовольство, когда-либо причиненное мною вам. Поэтому я пользуюсь предоставленным мне высочайшей милостью правом и остаюсь в полку, вверенном вам, господин полковник!

По приказанию полковника из рядов вышел поручик с развернутым знаменем.

Барабан забил «к молитве».

Лахнер встал на колени, поручик громко сказал:

– От имени их величеств, императрицы Марии-Терезии Первой и римского императора Иосифа Второго, объявляю рядового гренадера Фому Лахнера, осужденного временным военным судом от одиннадцатого числа сего месяца к смертной казни через повешение, восстановленным в чести! – Поручик три раза взмахнул знаменем над склоненной головой Лахнера, говоря: – В первый раз, во второй раз, в третий раз. Этим с рядового Лахнера снимаются всякий стыд и позор, и каждый, кто осмелится укорить его, Лахнера, произведенным над ним следствием и судом, подлежит строжайшему наказанию в дисциплинарном порядке.

Барабан залился торжественной дробью, Левенвальд приказал Лахнеру встать и сказал:

– Можешь вступить в прежнюю роту и взвод на прежнее место и постарайся оправдать высочайшую милость, запрещающую производить дальнейшее дознание о твоем проступке. Полоборота направо! Шагом марш!