Самозванец

Еще подъезжая к дому, князь из окна внимательно смотрел на дожидавшихся Римера и Бонфлера, и теперь их лица представились ему в совершенно новом виде.

«Как я мог раньше не замечать, сколько жестокости и лицемерия в лице Римера, какой подлой хитростью дышит взор Бонфлера?» – думал он, направляясь в сопровождении Римера и Бонфлера прежде всего в кабинет.

Там он тщательно запер принесенный портфель в один из шкафов, а затем, переодевшись с дороги, отправился на половину сестры.

– Дело нечисто, Ример, – озабоченно сказал Бонфлер дворецкому, когда они остались одни. – Князь что-то узнал, он подозревает нас.

– Да полно вам, – отмахнулся от него Ример. – С чего князю подозревать нас? Просто дела не веселят его, только и всего.

– А вы заметили, что он не отдал мне портфель, а сам запер его в шкаф?

– Очевидно, в портфеле находились секретные документы.

– А разве прежде у него были от меня секреты?

– А вы вспомните, как вдруг князь почтил своим доверием этого проныру Лахнера, а вас почти совсем отстранил. И все-таки все осталось по-старому… Нет, это вы пустое говорите. А вот о чем нам действительно следовало подумать: вы говорили, что князь пронюхал о перемене образа мыслей императрицы относительно баварской войны и отправился в лагерь к императору, чтобы посоветоваться с его величеством. Очевидно, они придумали там что-нибудь новенькое, и в портфеле у князя имеются последние проекты соглашений – вообще что-либо, за что наши друзья дадут хорошую мзду.

– Вы правы, об этом следует подумать. Но теперь, после отозвания прусского посла, дело стало гораздо опаснее. Сноситься через третьих лиц…

– Дорогой Бонфлер, посредник не опасен нам, потому что он и сам рискует. Да кроме того, я думаю, нам вообще надо прекратить нашу деятельность. У нас с вами уже составилось по кругленькой сумме; Гаусвальд только и мечтает, как бы ему уехать на родину. Зашибем мы втроем еще несколько монет – ведь за эти бумаги нам очень дорого заплатят – и исчезнем. Один за другим мы откажемся от службы да и заживем припеваючи.

– А не кончить ли на том, что у нас имеется?

– Рановато. Я знаю, что вам не хватает нескольких тысяч для покупки заветного именья, мне же предстоят большие расходы на свадьбу Неттхен. Поэтому необходимо сегодня же ночью узнать, что таится в портфеле. Это будет последний риск, а потом – раздолье.

– Ну, что же, если мы рисковали столько раз…

– Так не будем терять время попусту и отправимся к Гаусвальду. Он должен сейчас прийти.

– А куда он ушел?

– Как только я заметил, что князь буквально вцепился в свой портфель, я отправил Гаусвальда к нашему агенту с извещением, что у нас ночью появится кое-что новенькое, стоящее дороже обычных бумаг, что он должен взвесить важность экстренных разоблачений и припасти кругленькую сумму.

– Вы – гений в молниеносности решений.

– Э, милый Бонфлер, одним умом без некоторой гибкости, энергичности и ловкости не выбьешься в люди. Вы это сами знаете.

Они отправились к Гаусвальду.

Неттхен с утра была в особенно удрученном состоянии духа. На завтра была назначена ее свадьба. Она попыталась было заявить отцу, что ни в коем случае не пойдет в церковь, но тогда вахмистр Зибнер открыл ей ту тайну, которая заставляла его жертвовать счастьем дочери, и Неттхен должна была склониться перед печальной необходимостью.

Да, завтра должна была состояться свадьба. Сегодня Неттхен в последний раз прислуживает графине, а вечером уйдет, чтобы из дома отца отправиться к венцу.

Девушке было безмерно тяжело. Она вспомнила о старике Гаусвальде, который всегда был очень ласков с нею, и ее потянуло к нему в комнату.

Но Гаусвальда там не оказалось.

Неттхен собралась уже уходить, когда в коридоре раздались шаги, и она услыхала ненавистный голос жениха.

«О, только бы не видеть его теперь! Довольно и того, что с завтрашнего дня эта ненавистная фигура вечно будет вертеться у меня перед глазами, – подумала Неттхен и с отчаянием осмотрелась по сторонам; заметив в углу занавеску, за которой висело платье Гаусвальда, она направилась туда и быстро спряталась среди платья. – Тут меня не заметят; я пережду, пока Ример уйдет, и тогда выйду из своей засады».

Неттхен надеялась, что Ример и Бонфлер сразу же уйдут, увидев, что комната пуста. Но, к ее отчаянию, они спокойно уселись.

– Его еще нет, – сказал Ример, – но он вот-вот должен прийти.

– Ну что же, подождем, – произнес Бонфлер. – Нам не к спеху. Князь посидит часок у графини, а затем уедет в канцелярию. До вечера времени много.

Послышались шаги, в комнату вошел старик Гаусвальд. Он мутным взором взглянул на сидевших, покачнулся, с трудом добрался до кровати и повалился на подушку.

– Эй, старина! – смеясь, крикнул ему Ример. – Ты где это успел напиться?

Гаусвальд с трудом приподнялся.

– Я ничего не пил сегодня, но мне нездоровится, голова кружится, сердце бьется так, словно выскочить хочет…

– Ну, что сказал агент?

– Он согласен, но должен сначала посмотреть бумаги. Если они таковы, как вы утверждаете, тогда он даст требуемую сумму.