Самозванец. Кровавая месть

Теперь и верхняя часть двери заволоклась дымом, а живой мертвец Серьга решил, что настал его час. Выступил из-за двери и сработал косой, только поднял ее выше, чем обычно на покосе. Немцу, стоявшему справа, мгновенно отсекло ноги выше коленей, и он, с сосредоточенным выражением усатого бритого лица, не выпуская из рук пищали, рухнул прямо в тлеющий хворост. Серьга высвободил косу и размахнулся снова, однако тут произошло неожиданное: за спинами немцев раздался неистовый крик, и все набившиеся в мельницу супостаты ринулись вперед. Словно табун необъезженных коней, проломавший загородку, сбили они с ног оставшегося целым немца, Серьгу с его косой, промесили сапогами безногого товарища и вынеслись на поляну. Тут они немного потоптались возле повозки, чем воспользовался Сопун, выглянувший из-за своего прикрытия. Он немало приободрился, увидев, что супостаты отягчены седлами и переметными сумами, и тут же выпустил несколько стрел. Стрелял Сопун как в горячке и вряд ли в кого-нибудь попал. Решил уже, что враги вот-вот отбросят седла и возьмутся за сабли, чтобы с ним разделаться, когда на стороне мстителей выступил неожиданный союзник.

Это Водяной снова вынырнул из запруды, но теперь не с пустыми руками, и отнюдь не с какой-нибудь ослизлой и сучковатой палкой, обвитой водорослями. В правой руке держал он гарпун, привязанный к длинной веревке (впоследствии колдун вспомнил, что с такой снастью охотятся на белуг), и зловеще помахивал им над головою, приговаривая:

— Подарочек от дяди Водяного!

Хороша картинка, да не было времени на нее пялиться. Сопун наложил очередную стрелу, высматривая более или менее неподвижную цель, когда в воздухе слева от него просвистел гарпун. Сопун увидел, как он вонзился в плечо одного из супостатов, пожилого уже, по одежде скорее слуги, и тот выпустил седла, которые держал под мышками. Пожилой кричал, будто раненый заяц. Тело его мелькнуло перед Сопуном, и за ним дернулся рыцарь в полном доспехе, замахиваясь длинным мечом. Сопун повернулся к нему вместе с луком и пустил стрелу в шлем, навскидку. Звякнуло железо, рыцарь рывком поднял блестящие руки к голове, зазвенел меч, упав на камень. За спиной, у мельницы, прервался высокий крик слуги, и дважды громко булькнуло.

Тогда железный рыцарь со звоном нагнулся, подхватил с земли меч, затем (будто мужик корзину на базаре) поднял седло, коротко прокричал по-польски и первым тяжело побежал к той дороге, что ведет на Бакаев шлях. За ним все остальные. Некоторое время слышен был топот, потом и он смолкнул.

На мельничьем крыльце живой мертвец Серьга отпихнул от себя отрубленные ноги немца, проследил, как они, в сапогах на высоких каблуках и с широкими отворотами, скатились на траву. Потом, подталкивая ногами, сбросил с другой стороны крыльца самого усатого немца, проговорив:

— Я тебе еще и руки оторву, ты обожди немножко…

— Батя! Так ты живой? — восхитился Сопун, подбегая.

— Я, что ли? Очумел ты, сынок, — блеснул на него белыми глазами Серьга, тяжело поднимаясь на ноги. Весь облитый свежей кровью, выглядел он еще страшнее, чем обычно. — Это ты живой, да только глупый. Супостаты видели, что нас раз два и обчелся. Как только опомнятся, обязательно вернутся. Надо ноги отсюда уносить, пока не поздно. О! Уже скачут. Что-то рано оклемались. Давай сюда, схоронимся на первый случай на мельнице.

Однако особо хорониться не пришлось. Конский топот усилился, и теперь всякий бы уже расслышал, что скачет только один конь, и что приближается он по дороге, ведущей к Бакаеву шляху. Вот и вылетел он на поляну, красивый и дорогой боевой конь, неоседланный и без всадника — это если не считать облезлого кота, что вцепился ему в гриву.

Конь захрапел и попятился, когда мелкое животное обратилось Домашним дедушкой. Тот сразу же запричитал:

— Ох, детушки! Не велите казнить, велите миловать. Отогнал я лошадок у супостатов, а они прибежали и у меня назад отобрали! Еле-еле одну животинку увел!

Серьга тяжело вышел на крыльцо и укоризненно покачал головой:

— А как же ты, Дедушка, оказался на пути к Бакаеву шляху? Ведь тебе надо было по сей дороге, что к дому ведет, к Змею да к Зелёнке отгонять!

— Ох, Серьга, темень-то какая была. А я, старая перечница, много лет за печкой просидел, совсем теперь в лесу теряюсь.

Живой мертвец Серьга вздохнул, спустился с крыльца, ткнул ногой в бок безногого немца, норовившего уже закатывать глаза, и поднял с жухлой травы свою косу.

— Ты, Дедушка, исхитрился украсть коня главного супостата, того, что в доспехе. Теперь-то уж точно прискачут, ироды. Давай прячь коня в лесу, а сам бегом к нам, поможешь подготовиться к встрече.

Тут кусты затрещали, и выломался из них, порыкивая, Медведь. Как раз вовремя явился.

— Михайло Придыбайло, друг! — прохрипел Серьга. — Тащи сюда из кустов лопату! Есть для тебя работенка!

Глава 15. Ужасные и жалостные деяния у Чертовой мельницы