Самозванец. Кровавая месть

— Потом, голубки, с этим разберетесь, кто кого и чем пугал! Ты давай дальше, друг Змей! Иноземец, говоришь, в шапке колупался?

— Именно! И достал из нее, из шапки, иголку с намотанною на нее ниткой! Вот что я вспомнил, други. А мы ведь с убитых иноземцев шапки поснимали.

Здоровой правой рукой колдун стащил с себя шапку с пером и внимательно осмотрел ее внутри. Покачал головою. И Домашний дедушка не нашел иголки в своей, явно ему большой, казацкой папахе. Однако Зелёнка, согнав домового с лежавших в телеге одежек, нашла в соломе шляпу безногого теперь и безрукого немца, а в ней, за кожаной полосою, чтобы фетр от пота предохранить, и железную иголку с изрядной длины суровой ниткой.

— Запасливый был немчик, — протянул Сопун, протягивая руку за драгоценной находкой.

— Прижимисты они, немцы, скуповаты, — это уже Домашний дедушка вставил свои рубль двадцать, внимательно следя, как колдун разматывает нитку. — Наверное, очень этот наш переживал, когда увидел, что его штаны теперь годятся разве что на тряпки.

Неизвестно, поняла ли Серьгина голова, что ей зубы заговаривают, но промолчала. И почти безмолвно позволила уложить тело Серьги на высохшую траву, так, чтобы шея опиралась на кочку. Сопун взглянул было вопросительно на Зелёнку, однако та отшатнулась, он вздохнул и начал сам прикидывать размер стежка, чтобы покрепче и чтобы достало нитки.

Когда закончил Сопун свою нелегкую работу, едва ли не впервые в жизни увидел он на лице отца выражение неуверенности и сомнения. Не решаясь поднять голову с кочки, живой мертвец пробормотал:

— Боюсь, что скатится голова с плеч, а нитка кожу порвет… Ненадежно как-то… И щекотно…

Тогда приступил к нему Медведь и тщательно облизал шов со всех сторон. Серьга сердечно его поблагодарил, уверяя, что теперь чешется уже не в пример меньше, и предположил, что ему помогла бы чудесная мазь сына-колдуна.

— Нет ее у меня с собою, батя, — развел руками Сопун сокрушенно. — И боюсь, тебе моя мазь не помогла бы сейчас. Помнишь, как в сказке Серый Волк оживляет царевича мертвой и живой водой? Сперва собирает разрубленные и разбросанные его члены, соединяет и сбрызгивает мертвой водой, а когда члены царевича прирастают друг к другу, тогда брызгает живой водой — и готово! Моя мазь вроде той живой воды — она живое тело лечит, а мертвой воды у меня нету, батя, ты уж извини.

— На нет и суда нет, сынок, — развел руками живой мертвец, по-прежнему на земле лежа. — Тогда надо сверху шею крепко тряпкой обмотать, а еще лучше бы сделать мне на шею широкий и тугой кожаный воротник.

— А дышать не помешает, батя?

— Да разве я дышу, сынок? Видимость одна…

Поскольку не нашлось в походном хозяйстве потребного куска кожи, пришлось сшить воротник из остатков немецких штанов, даже и пуговица пригодилась. Теперь уже Серьга решился встать на ноги и тотчас же попросил Медведя взять на телеге топор и вырубить для него в лесу новое косовище.

— А мы пока посовещаемся, Михайло, верный ты наш помощник.

Совещание показалось Сопуну начинанием слишком долгим. Все ведь понимают, что иноземцы выломились уже на Бакаев шлях, уходят сейчас в сторону Семи и Путивля. Надо было ехать за ними, едва ли сейчас возможно иное решение.

— А что, если нам, батя, поехать сразу же, а посовещаться уже в пути, времени не теряя?

— Мы-то поедем, у нас другого выхода нет, а вот что скажут Домашний дедушка, Зелёнка и Летающий Змей?.. Прости, друже, призабыл я твое татарское отчество. Вот они захотят ли и дальше мстить вместе с нами?

— Из рода я Симарглова, однако едва ли сие татарский род, — скромно заметил летун. — Знаю только, что с Востока мои предки. А я с радостью поеду, чтобы добрым людям помочь. Дела мои подождут, никуда не денутся. Вот если б еще и Зелёнка с нами.

— И как это тебе в голову пришло, любезный друг, что я тебя одного отпущу? Чуть я домой, к своему дубу с качелями, как ты полетишь, известно куда — на свои похабные дела с девицами да с молодицами! Нет уж, я с тобою, голубчик мой!

Выслушал Домашний дедушка Зелёнку, махнул ручонкой, как у десятилетнего ребенка, заметил грустно:

— И почему это все девки такие дуры, даже если им и по триста лет?

— Ты на кого это, дед, намекаешь? — окрысилась русалка.

— На ту дуру, что нам тут про свои года рассказывала, на какую же еще, — кротко пояснил маленький старичок.

— Так не для того она вам рассказывала, чтобы вы при любезном ее друге повторяли! — прикрикнула Зелёнка и босой зеленой ножкой топнула.

— О ком это вы? — осведомился рассеянно Летающий Змей и оглянулся. — Неужели, пока я на разведку летал, к нам сюда Баба-яга заглядывала?

— Да я к слову только, — Домашний дедушка хихикнул, от Зелёнки отвернувшись. — Я о том, что Зелёнка с нами отлучится из своего леса, да к тому же без разрешения Лесного хозяина, и еще неизвестно, как ее встретят лешие других лесных угодий. Вот я о чем. Мне же самому некуда возвращаться, а в пути я хоть с лошадками позабавлюсь.