Самозванец. Повести и рассказы

Наверное, он дико выглядел. Субъект с Чебурашкой посмотрел на него и удивленно спросил:

— Мужик, ты чего?

Виталик шагнул вперед и схватил его за ворот.

— Ты чего? — прошептал субъект и рванулся. Ворот затрещал.

— Отдай, — хрипло велел Виталик.

Субъект молча топтался на месте и сопел. Глаза у него выкатились до предела.

— Да отдай же! — заорал Виталик и неожиданно легко швырнул его на пол. Второй встал к ним боком и изготовился для пинка. Но нога, повинуясь капризу пьяного тела, ударила первого субъекта по голове.

— О-у-у! — взвыл первый.

— Отдашь или нет? Отдашь или... — бормотал Виталик, стуча его по лбу гардеробным номерком.

Первый субъект вяло выбросил руку с Чебурашкой — неясно было, хочет ли он отдать игрушку или ударить. Виталик вырвал «уйди-уйди» из его пальцев.

— У кого еще есть? У кого еще? — торопливо вопрошал Виталик, стоя коленями на груди поверженного.

Второй субъект, подумав, переменил позу и снова начал замахиваться ногой.

Но тут в одной из кабинок зашумела вода, дверца отворилась, и оттуда выпорхнул Грегуар.

— Странные места вы выбираете для развлечений, господа! — лучезарно произнес он.

Второй субъект, покачнувшись, опустил ногу и неторопливо икнул.

— У кого еще есть эта пакость? — рычал Виталик.

— Рекомендую подчиниться и отвечать, — сказал Грегуар. — Этот человек — псих.

— Да хоть сам дьявол, — задыхаясь выдавил первый субъект. — Напал, свалил... Да ему сейчас...

— Как ты думаешь, Каин, что с тобой сделает Альвдис, если я перескажу ей все, что услышал от вас, сидя на толчке? — осведомился Грегуар, пристально разглядывая кончик своей рапиры. — Вы, кажется, говорили о...

— Дьявол... — заскрежетал зубами субъект по имени Каин. — Шпион сортирный...

— Фу, — брезгливо сморщился тонконогий Грегуар.

— У Фица вторая пищалка, больше нет ни у кого... Была еще у Шенти, но он ногу сломал... Фиц, отдай пищалку... Да уберите с меня этого слона...

Виталик встал. Его трясло и тошнило. Не глядя он взял вторую игрушку и положил обе в карманы пиджака.

— Ч-черт, — говорил Каин, отряхиваясь, — можно было бы и договориться... а этот сразу... м-мудак!

Потом Фиц икнул, и оба они исчезли.

— Ручки-то трясутся, — заметил Грегуар, глядя, как Виталик прикуривает.

— Я ни о чем тебя не спрашиваю, — продолжил он. — Хотя мог бы...

— А я спрошу, — сухо сказал Виталик. — Вернее, попрошу. Покажи мне, пожалуйста, среди гостей Аэглин.

Грегуар хмыкнул, щелкнул пальцами и весело обронил:

— Ну идем!

— А чем ты их так напугал? — спросил Виталик, когда они уже шли по коридору.

— Ну, видишь ли, все эти существа en masse ⁵ чрезвычайно чувствительны к мнению окружающих. Особливо — значимых окружающих. Система взаимопочитания. «Ты — крут, но я знаю о том, что ты — крут, и поэтому я тоже немножечко крут». Ну а я этим пользуюсь... по мере сил. В реальной жизни я — студент кафедры прикладной психологии. А тут — столько материала, такие потрясающие патологии!

— Изучаешь, значит? Ловко! — поразился Виталик.

— А ты думал! Риск, правда, есть — а вдруг раскроют? Рассекретят, ха-ха! Но без риска жить пресновато.

— А не боишься, что я тебя заложу? — спросил Виталик, резко остановившись.

Грегуар вскинул голову к потолку и рассмеялся очень сильно.

— Не боюсь?! Да кто тебе поверит? Сам-то ты кто?

— Ладно, хватит об этом, — сердито сказал Виталик, и они двинулись дальше.

— Ну, уморил... Ну, порадовал!.. «Заложу»! — продолжал смеяться Грегуар. Он шатался, словно пьяный, а ноги его изгибались под всевозможными углами. — Понимаешь, — звонко и громко говорил он, — у тебя твой диагноз начертан на физиономии. Увы, это не печать интеллекта, даже не высокая духовность — не буду тебя обнадеживать. Но нечто необычное — несомненно. Скорее это недостаток адаптационной функции... Тебе известно, что дьявол не только отец лжи, но и дедушка пошлости? — спросил он без всякого перехода.

— Нечто подобное я подозревал, — серьезно кивнул Виталик.

Грегуар, извиваясь всем телом, с видимым наслаждением засмеялся. Потом он схватил Виталика за плечо:

— Вот она! У самого окна, видишь? Вот к ней подходит девица по имени Морра...

У окна, тревожно окаменев, стояла невысокая барышня. Рыжая прядь извивалась у виска, как готовая ужалить медная змейка. А в раскрытых глазах — тикки-так! — прыгал серебристый маятник. А у девицы по имени Морра было открытое лицо лгуньи, засеянное коричневыми крапинками, и ханжеский носик. Виталик не слышал ее слов, но был убежден, что изо рта у нее пахло фреткой.

Виталик задержал дыхание. Он только тут заметил, что музыка смолкла, и народу в коридорах и фойе поубавилось.

— Концерт уже начался? — спросил он.

— Да вроде. Второй номер, кажется, поет. Что это с тобой? Ты чуть в обмороки не падаешь!

— Узнай, каким номером Аэглин поет, и скажи мне. Только внимания ко мне не нужно привлекать.

— Да я и так знаю, каким. Пятым. Я же программу-то составлял.

— Ты?!

— Да я, я! — Грегуар завязался чуть ли не в морской узел. — Что ты так на меня таращишься? И потом, что за тайны мадридского двора...