Самозванец. Повести и рассказы

Мимо под руку с какой-то девой прошел «братец». Его синий плащ выглядел довольно неказисто, но «братец» не был этим смущен. Дева слушала его рассеянно. В руках у нее был крупный апельсин.

Морра, уже выпросив гитару, удалялась по коридору. «Братец» коротко глянул ей вслед.

Аэглин смотрела в окно.

— Определенно красивая девушка, — задумчиво молвил Грегуар. — А красивые девушки часто оказываются в эпицентре разнообразных событий, в том числе и дурацких.

— Это верно, но послушай — я сейчас отойду. А ты, ради всего святого... Есть у Аэглин такой... пажик на четвертых ролях...

— Ха-ха-ха, это Бастер! Но какое меткое определение! Сам придумал или подслушал где-то?

— Подслушал... Словом, если я задержусь... Бастер этот самый перед выходом Аэглин ей гитару обратно понесет. Умоляю, задержи его!

Виталик побежал к лифту. По дороге он перепугал обезьянку. Та, заверещав, стала подпрыгивать, как обезумевший юнга, отталкиваясь от пола всеми четырьмя руками. Утопив янтарную кнопку в панели, Виталик хрипло и часто задышал.

— Куда это ты? — послышался сзади знакомый голос.

— Эштвен! — закричал Виталик, оборачиваясь.

— Что происходит? — спросила эльфийка.

— Эштвен, Эштвен... — в страшной муке забормотал Виталик. — Эштвен... Я знаю... я подслушивал ваш разговор с «братцем»... Я никому не сказал, но я вмешался... Этому не быть! Ради Бога, Эштвен, пойди к ней и все скажи. Это ничего не изменит, я уже почти все сделал. Но скажи! У тебя есть еще шанс.

— У меня есть еще шанс не стать подлой... — задумчиво сказала Эштвен, глядя на него расширенными глазами. — У меня есть шанс...

И тут она завизжала, закрыв лицо руками. Виталик рванулся к ней, но увидел, что она хохочет.

— Шанс?!—смеялась она. — Шанс, значит? О боги, ну почему ты такой идиот?

Какая-то дама, с головы до пят усыпанная стеклярусом, недоуменно на них посмотрела.

— Я никогда, никогда — слышишь ты? — не подбирала объедков! Пусть подлость, но — моя! А твоей добродетели, наушник чертов, мне не надо! — Эштвен кричала самозабвенно, все лицо ее покрывалось разводами потекшей туши.

— И ты смел мне это предложить! Ты! Откуда ты только взялся! Ты мне жизнь отравил своими вздохами и охами! Знаешь, за что я тебя ненавижу? Знаешь?

— За что? — удивился Виталик. За спиной его запел, открываясь, лифт.

— За то, что ты — идиот. Тряпка! Ничтожество! Гнида!

Виталик пожал плечами и погрузился в лифт, как в гроб. Нажал кнопку.

— Сморчок! Плюгавчик! Жлоб неумытый!..

Лифт с достоинством закрылся. Пол под ногами у Виталика начал оседать. Машинально Виталик сунул руки в карманы пиджака и нащупал там игрушки. Вынул их. Вторая пищалка была розовым поросенком.

— У меня такое ощущение, — сказал Виталик резиновым зверушкам, — что я выиграл вас на турнире. — И спрятал их обратно.

В холле тоже почти никого не было. Оскальзываясь и спотыкаясь, Виталик добежал до гардероба. Он взял только гитару, кофр же оставил.

— Повесьте на тот же номер, — попросил он призрачную гардеробщицу. — Номер, кажется, счастливый...

Гардеробщица пошла с кофром обратно. На ее дежурном стуле обложкой вверх лежал томик Стейнбека.

Наверх он поднимался молча. Бурнинская гитара, как ожившая мумия, рвалась из рук и трепетала. Бежать с ней по медовым лабиринтам коридоров было немыслимо. Виталик шел спокойно.

У входа в кулисы Грегуар что-то увлеченно рассказывал юноше в сиреневом плаще. Юноша держал в руках гитару Аэглин и страшно томился.

Грегуар жестом показал Виталику — мол, давай быстрее. И Виталик почти влетел в слепо-черный закуток, ведущий за кулисы.

Вдали ярким пятном выделялся кусочек сцены. Был виден стул и спина какой-то толстой менестрельши. Исполнялся очередной вариант «Плача по Боромиру». Оставалась еще примерно половина «плача».

Аэглин стояла неподвижно у двух черных, уходящих куда-то в небо канатов. Лица ее почти не угадывалось.

— Можно вас на секунду? — зашептал Виталик.

Аэглин обернулась.

— Я очень вас прошу, — торопясь и сбиваясь заговорил Виталик. — Возьмите ЭТУ гитару.

— Что? — спросила Аэглин.

— С вашей гитарой временное несчастье... Не волнуйтесь, она целая, только ее расстроили, нарочно...

— Это вы звонили вчера? — Голос Аэглин звучал почти радостно, во всяком случае с удовлетворением.

— Я... не суть...

В темноте сбоку остро кашлянули. Виталик глянул и обмер — там стояла Уна.

— Значит, вы звонили... Но кто? Не эта же дура Морра?

— Это не моя тайна, я вам не скажу. Я должен был вмешаться, и вот... Возьмите же гитару, она очень хорошая...

Аэглин забрала у него инструмент и тихонько проверила настройку.

— Чудесно звучит, — сказала она. — И настраивать не надо. Что ж, я вам обязана. Вас как-нибудь зовут?

Виталик приложил палец к своим губам, кивнул ей и на цыпочках вышел в коридор.

Там кроме Грегуара и томящегося юноши пребывал еще и «братец» с меланхолично-кротким лицом.

— В этой гитаре больше нет необходимости, — произнес Виталик.

Юноша в сиреневом захлопал ресницами.