Самозванка. Кромешник

— Ваше Величество, — ступив непозволительные полшага к благоухавшей заморским исступлением повелительнице, понизил голос Адалин. Дивноокая Айрин проворно глянула на обмерших в плотоядном предвкушении Дам, но не подумала отодвигаться. — Моя Королева.

— Фладэрик? — От волос пахло смесью эфиров.

Упырь различил бергамот, померанцев цвет и ещё нечто волнующее, терпкое, как искушение. Такие благовония возил из Беллемлина в западные земли Янсель, дружок-Свободный, промышлявший на равнине. Богател на них остроклык больше, чем на специях и побрякушках. Упырь прикрыл веки: а чего он ждал от Её Величества, безукоризненной Айрин?

— В чём дело, мессир Адалин? — мурлыкнуло нежное создание сквозь ревнивый клёкот позабытых «пташек».

— Моя Королева, — повторил, ощущая досадную резь в горле, тот. — Прошу простить мне неподобающий вид и грубость.

Синие «омуты» доверчиво потеплели, но в державном личике на миг промелькнуло ироничное выражение.

— Ты воин, разве нет? — удивительно уместно улыбнулась королева, стискивая жуткие щипцы. — И всегда пренебрегал "ясновельможностью".

— Моя возлюбленная госпожа слишком добра, — Фладэрик ещё наклонил голову.

Роскошный позумент, украшавший ворот платья, выгодно подчёркивал белизну алебастровых плеч. На хрупких ключицах возлежало скромное по меркам двора ожерелье. Айрин томно поёжилась и переспросила едва различимым, бархатным шёпотом:

— Возлюбленная?

В толстенные прутья шумно врезалась и гортанно захрипела жуткая пернатая тварь. Клюв судорожно скрежетал по решётке. Королева вздрогнула. Да что там, Адалин и сам готов был посторониться. Неподвижные птичьи зенки источали лютую ненависть. Правительница, трепеща ресницами, кратко поглядела на заледеневшего прелагатая. Высокие скулы невесомо розовели.

И Упырь усмехнулся:

— Кажется, королевским любимцам не хватает хозяйской ласки.

Хотя конкретно этим любимцам больше всего не хватало болта в пузо.

Чёрное создание исторгло из глотки сварливое "кра" и переместилось в бок, усердно когтя скрипящую клеть. Айрин вновь устремила взгляд огромных, тёмных глаз на подданного, изучая. Хриплую "любимицу", что обгладывала прутья, королева игнорировала. Как и присутствие любопытных Дам.

— Ты находишь?

Вдумчивое лукавство всегда удавалось правительнице с особенным блеском. Отравленные иглы кололи исподволь, но без ошибки.

«Певчие создания» продолжали радовать слух чудовищной какофонией грая, хрипов и скрежетов. Благовония пьянили. И усмехнулся Адалин вполне искренне, в «омуты» всматриваясь и утопленника разглядеть уповая.

— Я предприму меры, — скромно опуская долгие ресницы, пообещала Королева с мягкой, точно гагачий пух, застенчивостью. Упырь рассеянно кивнул, насилу сдерживаясь, чтобы не придушить клацающую клювом тварь, повисшую на прутьях. — Что касается свитков и того, что в них было…

— Эти свитки, — начал Фладэрик, но взгляд, брошенный из-под веера ресниц, заставил вовремя прикусить язык.

— Я знаю, — прошептала Айрин. И подступила ещё на полшажка.

Фладэрик выжидающе нахмурился. Айрин Равнсварт, блистательная госпожа и повелительница, хозяйка коронного замка и всея долины, смотрела на прелагатая с очень странным выражением.

— Хорошо, что ты догадался прислать их мне, минуя и Гуинхаррэна, и Канцелярию. В последнее время верность обоих вызывает всё бо́льшие сомнения.

Адалин мысленно присвистнул: такого поворота он не ожидал. Благополучие Хэминда занимало Упыря мало. Но Эзра… Выходит, Корсак не зря обеспокоился.

— Моя королева, — Фладэрик пригнул голову.

Проникновенный взгляд монархини сверлил дыру в макушке. Кубло в кустах затихло — Дамы ожидали продолжения. Слышать нарочито-негромкой беседы они не могли, зато воображали вдосталь. Упырь показал вид, будто хочет забрать у Её Величества щипцы и невзначай коснулся бледных пальцев. На миг аккуратные брови наморщились, но руки Айрин не отняла.

— Тэрглофф обвиняет в измене одного из вас, — проронила Равнсварт сокровенным шёпотком. — Подозревает, что Второй Советник покрывает заговор. А ты… Впрочем, теперь я догадалась.

Кормить жутких бестий не хотелось до отвращения. Однако Фладэрик сделал над собой усилие, всё же швырнул в клетку очередного крысюка и лишь тогда отложил щипцы почти без видимой гадливости. Порфироносное совершенство отчётливо касалось его плечом и, помедлив, Адалин с удивившим его самого изяществом подставил руку. Айрин мягко, словно в танце, облокотилась и благодарно опустила невозможно-синие глаза.

— Чудовищно, но союз необходим нашей стране… — Нежный рот страдальчески искривился.

Фладэрик в который раз пожалел, что не прочёл всего свитка. И покладисто изобразил задумчивость. Тэрглофф, дрянь исполнительная, не в курсе. Но кто тогда? С кем Айрин это обсуждала? И обсуждала ли? Адалин намеренно расслабил сжавшиеся челюсти. Дивная Айрин, грустно опустив глаза, обмирала подле воплощением трепетной безысходности. И покаянно мяла затканный узорами подол свободной кистью. Ни дать, ни взять, добронравная девица на выданье, прелесть записной непорочности, хрупкая статуя чистоты.