Самозванка (Сокровища)

А может, и нет. За год до смерти отца Закари помирился с Уиттом. Тем не менее Одри инстинктивно чувствовала, что только он может быть ее союзником в семье, остальные готовы перегрызть горло за наследство Уитта.

А может, Закари такой же, как все? Если это так, то ей придется еще труднее, чем она представляла.

Одри посмотрела на свое отражение в мутном зеркале и прикусила губу. Что, если она затеяла бесполезную войну? Как она могла надеяться выиграть что-то у всесильной семьи Дэнверс? И почему Закари Дэнверс, ее сводный брат, показался ей таким привлекательным?

Одри всегда нравились парни, против которых возражала ее приемная мать. Импульсивные, мужественные, мятежные. Как Закари Дэнверс.

Именно Зак был единственным из семьи Дэнверс, к которому Одри инстинктивно тянулась, единственный, кому она готова была верить.

– Ты дура, – сказала Одри своему отражению. – Верить Заку – все равно что верить леопарду, выслеживающему добычу.

Девушка нашла копию видеокассеты, которая привела ее в Портленд, и положила ее в сумочку. Машинально застегивая «молнию», Одри задумалась, почему она никак не может усвоить такой важный урок о мужчинах.

Хотя Зак мог оказаться ее единокровным братом, но это не значило, что он безопасен для нее. Он был хищником с дикими замашками и животной привлекательностью, грубым и сексуальным. Рядом с ним так же безопасно, как в пороховом погребе с сигаретой.

Ничего удивительного, что Одри тянуло к нему. Всю жизнь ее привлекали именно такие мужчины.

– Только идиоты не учатся на своих ошибках, – объяснила она снова своему отражению, стоя босиком на потертом оранжевом коврике.

Но если она не может доверять Закари, тогда кому из оставшихся членов семьи? Ни одному из них. И никто из них не поверит ей.

Оставшись в белье, Одри отправилась в крошечную ванную, где на крюке, вбитом в дверь, висело ее платье. Она нашла его в магазине среди ношеных вещей; белое шелковое платье с меткой известного дизайнера идеально подходило ей. У нее никогда раньше не было ничего подобного, но Одри никогда и не платила столько за одно платье.

Ее приемная мать была суровой верующей женщиной, не признающей никаких украшений, кроме обручального кольца и креста. Одри одевали в неяркую практичную одежду и покупали ей прочную крепкую обувь.

Отец был совсем другим. В отличие от жены, Виктор был мечтателем, всегда ожидал большего урожая, чем могла дать его земля, и верил, что следующий год будет лучше нынешнего.

Но Одри поверила ему. Когда она узнала, что Виктор считал ее пропавшей дочерью миллионера Дэнверса, Одри проглотила блестящую наживку и до сих пор надеялась доказать это.

Она проделала огромную работу, прочла буквально все, что появлялось в печати о Дэнверсах и о похищении Ланден за эти годы на всем побережье. Изучила старые бумаги в столе отца, звонила бывшей секретарше своего умершего дяди Эзры, чтобы найти хоть какие-нибудь доказательства за или против. Именно Эзра Нэш, юрист, известный своим умением обходить закон, занимался в свое время ее удочерением. Но либо он не вел архивы, либо они были давно уничтожены, либо он намеренно стремился скрыть обстоятельства ее появления в семье Нэш.

Одри ощутила безумное возбуждение, когда узнала, что может оказаться Ланден Дэнверс, пропавшей дочерью миллионера. Наконец-то она узнает что-то о своих родителях, своей семье. И хотя Одри твердила себе, что шансы на это ничтожно малы, в конце концов она все-таки направилась в своем стареньком автомобильчике в Портленд, родной город Ланден. Девушка почти убедила себя, что она пропавшая когда-то Ланден Дэнверс, поверила, что обретет потерянную семью и, когда у ее родных пройдет первое потрясение от встречи, они откроют ей свои объятия.

Одри покачала головой, и циркониевые капельки в ее сережках засверкали, как настоящие бриллианты.

«Это дешевая подделка, – подумала Одри. – Может быть, как и ты сама?»

Нет, она не собиралась верить грязным слухам о своем происхождении, которые ей всю жизнь приходилось слышать в маленьком городке, где она выросла.

Одри с ожесточением потрясла головой, чтобы отогнать воспоминание о самом мерзком эпизоде своего детства. Ей тогда было одиннадцать, а Томми Синклэйру, крупному прыщавому подростку, на два года больше. Он загнал Одри в угол на школьной площадке для игр и пытался потискать ее на глазах у своих приятелей.

Она дралась, как разъяренная дикая кошка, царапалась, лягалась и кусалась, тогда он схватил ее под мышки и, зажав ей рот, утащил с площадки за мусорные баки на пыльный берег пересохшего ручья. Там не было ни души, и почти не слышны были крики и смех играющих детей. Томми бросил девочку на землю и уселся на нее сверху.

Одри сильно ударилась головой, и у нее перед глазами поплыли круги, но она пыталась кричать.

– Заткнись, – довольно засмеялся мучитель. – Тебе это понравится, маленькая грязная шлюшка!

– Пусти сейчас же! – закричала Одри в ужасе.

– Я только посмотрю, что у тебя там в трусиках и здесь в лифчике.

Он так сильно давил ей на ребра, что Одри не могла вздохнуть, но она пыталась извиваться и царапаться.