Самозванка в Академии стихий

Нарелия взвизгнула от бессильной злости. Лицо исказила ярость, она рванулась к двери, словно ужаленная. Я уже приготовилась драться, но та лишь промчалась мимо. Почти сразу хлопнула входная дверь — игнитка покинула дом, замотав голову шалью.

Бетель отошла от окна и хмыкнула с непривычным холодком:

— Так ей и надо. Никто не смеет обижать нашу госпожу-зануду. — Она приобняла Эрезу за плечи и засмеялась, когда та пихнула её в бок.

Я подобрала с пола обугленный хвостик ленты, с благодарностью погладила. Хорошая вещица. Жаль, что второй раз на один фокус не поймать. Теперь эта гадина придумает что-то ещё.

Эреза вытерла подозрительно покрасневший нос. Посмотрела на меня:

— Я так понимаю, она что-то пыталась сделать с твоими вещами? Неужели кража?..

— О, нет. Вряд ли мои вещи для неё представляют ценность. Так что не кража, а всего лишь порча имущества. Она порезала мою одежду.

Эреза прижала пальцы к вискам. Поникла, будто лишённое полива деревце.

— Боги… Я должна была это остановить. Прости, — сказала она слабым голосом. — Я не справилась со своими обязанностями, а пострадала ты. Может, она не так уж и не права насчёт меня.

— Эй! — вскинулась Бетель. — Ты что говоришь такое?! Я же сказала, никто не смеет тебя обижать. И ты в том числе. Да без твоего присмотра я бы уже раз десять на том свете оказалась! Помните перегонный куб? Я не говорила, но он взорвался на пустыре среди ночи. Прихожу утром, а его просто в пыль разнесло… Если бы ты не запретила поставить его в комнате, меня бы тут с вами не было. Так что давай, прекращай слушать глупых людей и слушай умных.

У территки вырвался смешок. Она вытерла глаза и вздохнула, глядя на меня.

Я погладила её по плечу. Вот уж не думала, что наша староста так расклеится. У Нарелии прямо талант находить самое больное место и дубасить прямо в него.

— Не хотела никого вмешивать, — сказала я, чтобы успокоить Эрезу. — Это моя проблема, а не ваша. Так что и винить себя не в чем.

Девушка покачала головой. Она пыталась казаться невозмутимой, но нервозное беспокойство хорошо ощущалось даже на расстоянии.

— Нарелия задирает нос только потому, что из сильного рода, вот и всё, — пробурчала Бетель. — А без него пустышка. Бабушка говорит, она всегда такими были. А когда её дядя женился на де Блас, вообще от земли оторвались.

— Ты не обязана её любить, но не надо перевирать факты, пожалуйста, — возразила Эреза. — Она очень способная игни, даже лорд Морнайт это признаёт. Будь она пустышкой, то не выиграла бы Состязания равноденствия прошлой весной.

Слова Нарелии ещё звенели у меня в голове.

Ты — позор Игни.

Ты даже на элементарный щит не способна!

Брошенные в пылу ссоры фразы жгли не хуже калёного железа. Разумеется, я отставала от тех, кто не просто обогнал меня на целый год, но и жил в мире магии с самого детства. Видел, как управляли даром родственники, читали книги о нём.

Умом я понимала, что не обязана быть на том же уровне. Но острое чувство недостаточности не так просто унять. Недостаточно образованная. Недостаточно изящная. Недостаточно разбираюсь во всём том, что для них — самая обычная жизнь.

Бельмо на глазу, сучок на обструганном бревне.

Хотя бы в магии я должна достичь их уровня.

— Состязания? — спросила я, наливая Эрезе воды из графина. — Расскажите-ка поподробней.

Глава 15

«Одна лишь мысль может быть подобна искре, упавшей в солому» — говорилось в одной из тех книг, которыми лорд-декан пичкал меня на завтрак, обед и ужин. До чего же верно. Я уже не могла погасить её, желая утереть нос Нарелии, да и всем остальным, кто скалился за спиной. Во что бы то ни стало обойду её. И пусть тогда попробует вякнуть, что я чего-то там не заслуживаю.

Состязания равноденствия проходят в три этапа, выявляя сильнейшего на каждом курсе. Победитель получал не только признание, но и портрет в галерее Академии.

Я заглянула туда любопытства ради и обнаружила среди победителей прошлых лет портрет лорда Морнайта. На табличке значились пять разных дат. Лорд-декан становился лучшим в каждом году, пока не закончил обучение.

С ума сдвинуться можно.

Что же, постараюсь стать достойной преемницей. О том, что могу опозориться, предпочитала не думать. Если заранее сдаваться, нет смысла и по утрам вставать — всё равно ж помрёшь.

За время жизни в Академии я позволила себе разлениться. Вставала лишь к завтраку, а в конце недели и вовсе могла проваляться до обеда. Теперь же вскакивала ни свет ни заря и мчалась на своё тайное место, где тренировалась до тех пор, пока силы не заканчивались, а руки не начинали дрожать. Первое время я осторожничала, боялась, что не смогу призвать огонь на занятиях, но с каждым днём внутренний резерв восстанавливался всё быстрее.

Раннее утро дробит перестуком дятла, за рекой занимается рассвет, высвечивая макушки вековых дубов. Трава блестит от росы, уже по-осеннему холодный воздух прогоняет сонливость. Ещё декада-другая — и начнутся заморозки по ночам. Я оделась легко, чтобы ничего не стесняло движений, и потому ёжусь. Волосы убраны в косу и сколоты в пучок, открытые уши мёрзнут больше всего.