Самозванка в Академии стихий

Холодная ночь обернулась жарой, по вискам уже текло. Тропа выскочила из-под деревьев под холм и раздвоилась: наверх или в сторону. Я замешкалась, но тут в стороне что-то хлопнуло, затрещали ветки, и ноги сами понесли туда.

Сердце успело ударить шесть раз — три раза по шесть шагов перед тем, как под ботинком хрупнула россыпь скорлупок. Ногу схватило так, что едва не выдернуло напрочь, земля бросилась в лицо. Я успела подставить ладони и грохнулась на них. Обернулась, задёргала ногой — голень намертво оплели шипастые побеги кроводёра. Территы делали их для охотников на магических животных, но времени оценить иронию у меня не было.

По травянистому склону холма торопливо сбежала фигура в плаще.

Глава 39

Киннипер сбросил капюшон.

— Вот… И… Всё… — произнёс он, пытаясь отдышаться после бешеного забега. Коротко хохотнул при виде моего плачевного положения. Зашёл спереди и бросил мне в лицо низку бусин, похожую на чётки: — Это было просто.

Стоя на коленях, я без труда увернулась, бусины ударили о плечо и шлёпнулись на землю. Мерцающая разными цветами печать выдавала артефакт иллюзий. Довольно слабенький: видимый фантом с его помощью не создать. А вот звук, с которым ломают ветки на бегу — очень даже. Я скрипнула зубами с досады. Не ожидала, что будучи застигнутым врасплох он успеет сообразить что-то такое. Подготовился, гадёныш.

Киннипер шагнул ещё ближе, и я упреждающе вскинула руку.

— Ну, попробуй, — захихикал он.

Огонь не откликнулся на призыв. Вот, когда страх по-настоящему заморозил нутро! Так привыкла к тому, что лепестки пламени зажигались без лишней мысли, что теперь почувствовала, будто одной руки лишилась. Воздух тоже не слушался.

Должно быть, чувства отразились на лице, потому что Киннипер расплылся в полубезумной улыбке:

— Знаешь, почему с кроводёром охотятся на магических животных? Нет, конечно же нет, — ответил он сам себе, театрально жестикулируя. — Откуда бы взялась эта растерянность, если бы ты знала? Кроводёр, испив крови жертвы, на время блокирует её дар. Какая неприятность для тебя — и прекрасная возможность для меня. Разве это не гениально?

— Подойдёшь ближе — и я безо всякой магии лишу тебя возможности иметь детей.

— Фу, — тут же скривился он, — ну и грубый же у тебя язык. Может, мне укоротить его? Несколько месяцев отираешься возле благородных, а натура всё равно воняет помоями из Ямы. Удивительно, как все вокруг не замечают этого, я словно единственный зрячий в стане слепцов! — На месте ему не стоялось. Киннипер бродил из стороны в сторону, как маятник, размахивал руками, словно актёр на сцене в ожидании оваций. — Мерзкое существо, ты не заслуживаешь ни того дара, что я в тебе зародил, ни того, что ты украла.

Пока он разглагольствовал, я украдкой пыталась выдрать шипы кроводёра из кожи — без особого успеха, растение будто сжимало ещё сильнее. Но тут даже остановилась:

— Что-что ты во мне зародил?

— Я всё думал, — он резко присел на корточки и уставился на меня в упор немигающим взглядом, — как же так вышло, что какая-то безродная девка вдруг оказалась магом? Что за ошибка природы? Неужели естественный порядок вещей полетел в Бездну, и нас ждёт эпоха беззакония и неразберихи? Но потом я понял. Я всё-о-о-о-о понял… — С таким видом, словно на него снизошла благодать, Киннипер сложил руки под подбородком. — Природа никогда не ошибается. Она просто дала мне особую роль. Выбирать тех, в ком можно пробудить дар. Вкладывать семена в благодатную почву, и если те прорастут — собрать плоды, что сделают меня сильнее. И тогда на пожаре я действовал по наитию, по зову внутреннего голоса, который велел мне обратить внимание на тебя. Первое семя, что дало всход.

Глаза его в полукружьях глубоких теней горели фанатичным огнём. Лицо то застывало пугающей маской, то менялось ежесекундно, претекало из одного выражения в другое, подобно ртути. А он ведь и правда верит, поняла я. От первого до последнего слова.

— Так ты у нас земледелец, выходит, осиянный великой миссией, — скривилась я. — А что с теми, кого ты уже убил? Сорт почвы не тот был?

Киннипер замолчал. Облизнул тонкие губы, исподлобья бросая на меня взгляды. Полная самолюбования улыбка бесследно растворилась в ночи.

— Откуда ты узнала? А, не важно, — оборвал он сам себя с раздражением и встал, — из этого леса ты всё равно не выйдешь. Пусть остальные оказались пустышками, но ты… Когда я был глуп и слеп, то думал, что тебя послали тёмные силы. Но теперь-то я знаю — ты моя самая большая удача.

В любых других обстоятельствах я бы обрадовалась такому комплименту. Сейчас у него был привкус крови и гнили.

Киннипер вынул кинжал. Полюбовался игрой тени и света на узорном лезвии, рассмотрел со всех сторон, будто видел впервые. Он никуда не торопился, уверенный в надёжности магических силков.

И не зря. Кроводёр оплёл ногу почти до середины икры, прижал к земле так, словно пытался продавить сквозь неё. Сколько ни дёргайся — даже упёртым в тропу коленом не шелохнуть.