Самозванцы

— Боюсь, что ты опоздал, — печально заметил Басов. — Насколько я знаю методы работы вашей братии, как раз когда Макушенко затевал с тобой ссору, спецотряд уничтожал твою группу в лесу. Они не могли допустить, чтобы ты или кто-то из вас передал другому сигнал тревоги. Не думаю даже, что те ребята знали, куда их отправляют. Их высадили в определенной точке. Они устроили засаду, расстреляли твоих и ушли, так и не узнав, что были в другом мире и другом времени. То, что они сработали четко, — очевидно. Иначе ты бы уже получил предупреждение.

Крапивин быстро вскочил из-за стола и выбежал во двор. Басов спокойно ждал его, потягивая пиво. Подполковник вернулся через четверть часа. На нем не было лица.

— Ну, что? — спросил Басов

— На позывные не отвечают, — тяжело опустившись на лавку, бросил Крапивин.

— А когда обнаружится, что Макушенко не вернулся, начнется охота за тобой, — пообещал Басов. — Так что в эфир больше не выходи.

— Я убью их, — Крапивин смотрел куда-то в сторону.

— Месть слишком незначительный повод для убийства, — пожал плечами Басов. — Ты просил научить тебя не убивать без необходимости, а теперь сам жаждешь крови. Не облегчай участь убийц, платя им той же монетой. Умрут лишь те, кто будет мешать нам закрыть «окно» и предотвратить катастрофу. Нам с тобой всё равно в тот мир пока не вернуться.

— А у меня там семья… — вздохнул Крапивин.

— Будь с собой честным, ты давно ушел из неё, — оборвал его Басов. — Вы с женой только не оформили разрыв официально. Ее устраивал статус жены героя, тебе было проще считаться женатым человеком. Выбор — семья или служба — ты сделал давно. Теперь тебе надо лишь принять его последствия. А чтобы тебе было проще, я скажу еще кое-что. Незадолго до нашей отправки я позвонил твоей жене. Это ведь ты такой правильный: дали приказ не звонить — и не звонишь.

— И что? — насторожился Крапивин.

— Твоей жене сообщили, что ты погиб. Еще при отправке Селиванов не планировал наше возвращение.

Несколько минут собеседники молчали.

— Значит, невозвращенцы, — констатировал Крапивин. — Чем займемся?

— Я уже занялся, — пожал плечами Басов. — Речь Посполитая семнадцатого века совсем не худшее место для проживания. Свободная и небедная страна. Сейчас она на пике могущества и процветает. Шляхта здесь обладает такими свободами, о которых самые родовитые бояре на Москве и мечтать не могут. Я добился высокого общественного статуса. Денег хватает. Подозреваю, что в Кракове и Ченстохове в люльках орет или скоро заорет с десяток младенцев, к появлению которых я имею самое прямое отношение. Чем не жизнь? Могу помочь пристроиться при дворе. Сигизмунд — серый, посредственный правитель, но служба при нем дает приличные дивиденды.

— Я русский, — исподлобья поглядел на приятеля Крапивин. — В моей стране сейчас начнется смута. На нее нападут интервенты. Те самые поляки, которым ты служишь.

— Мне кажется, ты несколько переоцениваешь роль Сигизмунда в грядущих событиях, — заметил Басов. — Перед врагом, уничтожив которого, можно было бы остановить смуту, я бы первым обнажил клинок. Но главный враг наших людей — они сами. Смута у них в мозгах. Они уже готовы к гражданской войне. То, что произойдет, будет лишь следствием этого раздрая в мозгах. А переделывать человеческую природу меня уволь.

— Но есть долг, — возразил Крапивин. — Долг перед родиной. Пусть это и другой мир, но здесь есть Россия, и я буду сражаться за нее.

— Смотри только, чтобы тебе в спину не ударили, — посоветовал Басов. — Хорошо участвовать в святой освободительной войне. Но в смуте все воюют со всеми и предают всех. Я в такую бойню лезть не намерен.

— Но ты ведь служишь Сигизмунду и можешь оказаться под Москвой.

— Как шляхтич я вполне смогу послать Сигизмунда подальше и уехать в свое имение, что и сделаю, — отмахнулся Басов. — Ты, наверное, не очень хорошо представляешь себе законы Речи Посполитой. Это тебе не Советский Союз, где при объявлении мобилизации все как один становятся в строй. Если король хочет поучаствовать в войне, он объявляет «посполитое рушение». Но если сейм не утверждает его указа, то король остается без денег и, соответственно, воевать не может. Впрочем, участие в войске и так является скорее привилегией шляхты, чем обязанностью. Да мало того, каждый шляхтич может объявить «рокош», то есть войну королю. Это тоже привилегия шляхты.

— Ну и бардак, — смачно сплюнул на пол Крапивин.

— Бардак жутчайший, — подтвердил Басов. — Через двести лет он погубит Польшу. Но сейчас в нём моё спасение. Поверь, я вовсе не горю желанием лить кровь за интересы очередного коронованного проходимца или претендента на престол. А в большинстве стран мне именно это и пришлось бы делать.

— Но ведь можно же сражаться за свою страну, — проговорил Крапивин. — Я понимаю, та Русь, в которую мы попали, это не совсем наша земля. Но все же это Россия.