Самшитовый лес

– Вы противопоставляете науку и искусство, – сказал ученый. – Глупо.

– Нет. Когда-нибудь они сольются. Я только против чванства.

– Ну, с меня хватит, – сказал ученый и встал. – Сомневаюсь, есть ли какой-нибудь смысл в том, что вы наговорили.

– Ну конечно, с вас хватит, – сказал приезжий. – Каждый интеллигент втайне думает, что эволюция закончилась именно на нем… Сначала он призывает сомневаться, так как сомнение – основа науки, а потом звереет, когда сомневаются не так, как он призывал.

– Получили? – спросила Валентина Николаевна. – Я же предупреждала… Одна болтовня… Я довольна, что вы получили свое… Разговаривать с ним бесполезно… Только время тратить.

– А почему ты плохая актриса? – спросил приезжий. – Разве так ты бы могла играть, если бы знала, для чего искусство?

– Я знаю, – сказала она.

– Сто тысяч трактатов об искусстве не могут ответить на один-единственный вопрос – что есть искусство. Очевидно, это может означать только одно – они написаны не на том языке, на каком задан вопрос… Кого ты сейчас играешь?

– Офелию. А что?

– Господи! – сказал приезжий. – Офелию ты играть не можешь! Ты склочница, а Офелия проста, как ласточка.

Актриса смотрела на него исподлобья.

– А ведь меня хвалят не только дураки… – сказала она. – Выходит, ты один прав?

– В искусстве это бывает довольно часто, Офелия, о нимфа!

– Значит, вы считаете, что искусство более прогрессивный способ мышления? – спросил ученый.

– Да не мышления! – сказал приезжий. – А жизни! Причем ее высший способ!

– Что же это означает практически: искусство – способ жизни? – спросил ученый.

– А то, что, когда человек воспринимает искусство, это другой человек, не повседневный. Не верите? Сейчас покажу…

Официантка Семина потихоньку все проталкивалась и проталкивалась и теперь стояла возле столика. Приезжий обернулся к ней.

– Спросите меня – верующий ли я, – сказал он ей.

– Вы верующий? – покорно спросила она.

– Да, – ответил приезжий.

– Как странно, – сказала она. – Совсем не похоже. А во что вы веруете?

– В вас, – сказал приезжий.

– Неужели не видишь?! – закричала ее подруга. – Он же тебя охмуряет!

– Он не охмуряет, – сказала официантка Семина.

– То есть как не охмуряю? – сказал приезжий. – Именно охмуряю! Вы спросили, верующий ли я… Я верю в то, что, пока в глубине души вы знаете, что вы красавица, ничто не потеряно… Вы красавица, вы же знаете это?..

«Ну, уж это загнул, – подумали все после того, как с испугом посмотрели на официантку Семину. – Н-да, загнул. Ври, да знай меру».

– Вы же знаете это?

– Нет…

– Не врите! – скомандовал он. – Вы сомневаетесь в этом только в метро!

– Почему в метро?.. – жалобно сказала она. – Нет…

Все смотрели на них. Разыгрывался какой-то аттракцион. Только вот какой, никто еще не мог понять.

– Потому в метро, что, когда вы садитесь на диван, самые красивые молодые люди садятся рядом с вами… И тогда вы сомневаетесь, что вы красавица… Потому что они садятся смотреть на девушек, которые напротив.

У всех были внимательные, настороженные лица.

– Не бойтесь их, – сказал приезжий. – У всех то же самое… Отвечайте – правду я говорю?

– Правду… – сипло сказала она. – Откуда вы знаете про метро?

– Никто не обращает внимания на соседа, – сказал приезжий. – Все смотрят только на сидящих напротив. – Он оглядел всех. – Но теперь… с этого момента и во веки веков… все будут знать, что вы красавица… Все… Даже соседи в метро будут знать…

Что за существа женщины, черт побери! Всем даже страшно стало. Перед ними стояла красавица. Приезжий специалист по модам, протолкавшись к столу и оглядев Семину, быстро записал в блокнот: «Засаленный передник! Перспективно!!» – и поставил восклицательные знаки.

– Как вас зовут? – спросил приезжий почтительно.

– Муська ее зовут! – язвительно выкрикнула подруга. – Сокращенно Муська!

– А полностью? – спросил он и взялся за лоб, будто растерялся.

– Полностью зовут Муза, – сказала официантка Семина.

Приезжий потер лоб, взял свой сидор, оглядел всех и тихо пошел прочь. Потом вернулся:

– Я так и думал… Я так и думал, что вас зовут Муза, – сказал он. – Кто же у них еще может работать официанткой?..

Потом он ушел.

– Граждане, кто это? – спросила подруга Музы. – Валентина Николаевна, кто этот человек?

– Не знаю… – сказала актриса. – Никогда не могла понять… Он был клоуном…

– Не плачь, – сказала Музе ее подруга. – Не плачь…

– Я любила его… – сказала Муза. – Всю жизнь.

И тут началась какая-то толчея. Никто сразу и не понял. А потом вдруг у столика появился приезжий.

– Слушайте, дайте-ка я сяду, – сказал он. – Это мое место.

Никто уже ничего не мог понять.

– Я вернулся посмотреть, какой эффект, – объяснил он. – Раньше это у меня хорошо получалось… Я боялся, не разучился ли я… Видимо, нет…

Все поскучнели.

– Ты, наверно, из гроба встанешь посмотреть, как тебя хоронят, – сказала Валентина Николаевна.

– Нет. Не встану, – сказал приезжий. – Смерть – это волевой акт. Если я помру, значит мне все опротивело.

– Зачем эта клоунада? – сказал ученый. – Зачем вы допускаете, чтобы над вами смеялись?..