Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Когда главный врач покинул кабинет Накадзимы, я подбежал к нему и стал умолять его передумать. Он изумленно уставился на меня. Затем попытался что-то сказать, но его лицо все больше краснело от ярости. В конце концов он заорал:

– Молчать! – и удалился, бормоча себе под нос, что все летчики сошли с ума.

Я получил назначение в качестве инструктора на авиабазу в Омуре неподалеку от Сасебо.

Переформированная авиагруппа прибыла в Рабаул 3 апреля. Не прошло и недели, а я уже читал в поступающих сводках о выполняемых ею массированных налетах на Гуадалканал, Милн-Бэй, Порт-Дарвин и другие стратегически важные объекты. Во время четырех таких налетов истребителями и противовоздушной обороной противника было сбито сорок девять наших самолетов.

Катастрофа следовала за катастрофой. 19 апреля среди офицеров поползли ужасные слухи, вскоре получившие подтверждение. Погиб адмирал Исороку Ямамото, главнокомандующий Императорским военно-морским флотом. Я несколько раз перечитал это сообщение. Адмирал летел в качестве пассажира на одном из двух бомбардировщиков в сопровождении истребителей, но нескольким американским истребителям «P-38» новой модификации удалось прорваться сквозь прикрытие и сбить оба бомбардировщика.

А я находился в Омуре и обучал новых летчиков. Я с горечью наблюдал, как эти новички неумело разгоняют свои самолеты по взлетной полосе и неуклюже взмывают в небо. Военно-морской флот крайне нуждался в новых пилотах, количество прибывающих в летную школу курсантов увеличивалось каждый месяц, и соответственно понижались предъявляемые при поступлении требования. Людей, которых до войны просто близко бы не подпустили к самолету, теперь бросали в бой.

Все делалось на скорую руку! Нам приказывали быстрее готовить людей, забыть обо всех тонкостях и учить их только тому, как летать и стрелять. Поодиночке, парами, тройками учебные самолеты болтались в воздухе и неуклюже шлепались на землю. Долгими утомительными часами я пытался сделать летчиков-истребителей из навязываемых нам людей. Это было невыполнимой задачей. Ресурсы были скудными, требования слишком высокими, а количество курсантов слишком большим.

Я чувствовал себя ненужным. Больше не оставалось сомнений, что наша страна попала в беду. Ни население, ни курсанты, ни отправляющиеся на фронт добровольцы не подозревали об этом. Но успевшие повоевать офицеры, читавшие секретные сводки, осознавали всю серьезность положения. Большинство, правда, продолжало свято верить, что Япония одержит победу в войне, но все реже и реже звучали восторженные возгласы и устраивались вечеринки по случаю побед.

Даже находясь в отдалении от полей сражений, я не мог не ощущать близость войны и боль, которую она несет. В сентябре 1943 года я испытал настоящий шок, узнав из очередного сообщения, что мой близкий друг, один из лучших летчиков Японии, пилот 1-го класса Кэндзи Окабэ был сбит в бою над Бугенвилем и погиб. Он был моим однокашником по летной школе, именно он установил так никем и не побитый рекорд, сбив за один день семь самолетов противника.

Неужели не будет конца смертям?

После сенсационной победы Окабэ в небе над Рабаулом адмирал Нинити Кусака, командующий 11-м флотом, обратился в Генеральный штаб в Токио с просьбой о награждении Окабэ медалью за его беспримерную доблесть. Но ничего не изменилось. Точно так же как и капитану Сайто год назад, Токио ответил отказом, обосновав его «отсутствием прецедентов». Но адмирал Кусака так легко не отступился. Раздраженный отказом, адмирал на специально устроенном по этому случаю торжестве наградил Окабэ своим церемониальным мечом.

Через три дня Окабэ встретил свою смерть в горящем истребителе.

Глава 26

В апреле 1944 года после долгих, изнурительных месяцев обучения летчиков в Омуре меня перевели в авиагруппу «Йокосука». До войны считалось почетным получить назначение в эту авиагруппу, так как она входила в состав Императорской гвардии и охраняла воздушные подступы к Токио. Теперь же это была всего лишь обычная группа. Дни, когда назначение туда считалось почетным, миновали.

Получив как офицер доступ к секретным сведениям, я имел возможность правильно оценить ход войны. Секретные документы разительно отличались от той околесицы, которую бубнили по радио ничего не подозревающим гражданам нашей страны. Повсюду на Тихом океане наши части были вынуждены отступать. Мощные американские оперативные соединения и флотилии кораблей, чьи размеры потрясали воображение, безраздельно господствовали на Тихом океане.