Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Я летел над островом, все время прибавляя газ. Быстрее, быстрее! На горизонте показалась южная оконечность острова… над ней клубилось облако! Огромные кучевые облака висели над водой. Мне было наплевать на воздушные потоки. Я стремился уйти от истребителей. На полной скорости я нырнул в сплошную облачность.

Мне показалось, что огромный кулак стиснул мой Зеро и резко швырнул его. Кроме ярких вспышек молний, ничего не было видно, затем все потемнело. Я потерял управление. Самолет болтало из стороны в сторону. Я летел вверх ногами, падал на крыло, переворачивался хвостом вперед.

Но вскоре все закончилось. Бушевавшая внутри облаков гроза вышвырнула мой самолет наружу. Он летел вверх брюхом. Мне удалось справиться с управлением, находясь на высоте менее 1600 футов. Далеко на юге я успел заметить пятнадцать «грумманов», спешивших к своему авианосцу. Мне не верилось, что все закончилось и я остался в живых. Я больше не мог оставаться в воздухе, мне хотелось почувствовать под ногами землю.

Я приземлился на основном аэродроме Иводзимы. Несколько минут, смертельно уставший, я сидел в кабине, пытаясь прийти в себя, а затем с трудом выбрался из самолета. Все остальные истребители уже давно приземлились. Толпа летчиков и механиков, приветствуя меня восторженными криками, окружила мой самолет, когда он остановился. Подбежавший вместе с остальными Накадзима обнял меня и радостно воскликнул:

– Ты справился, Сакаи! Справился! Один против пятнадцати… ты был великолепен!

Я обессиленно прижался плечом к самолету, проклиная свой ослепший глаз. Из-за него я чуть не погиб.

Один из офицеров похлопал меня по спине.

– Мы все тут с ума сходили! – воскликнул он. – Все следили за тобой! Зенитчики не могли дождаться, когда ты появишься над островом и приведешь преследующие тебя самолеты под дула их орудий и пулеметов. Все ждали, когда ты появишься. Как тебе это удалось?

Ко мне подбежал механик и отдал честь.

– Ваш самолет! Он… он не… я не могу поверить… ни одной пробоины!

Мне тоже не верилось. Я внимательно осмотрел свой Зеро. Механик оказался прав. Ни одна пуля не попала в самолет.

Позже в казарме я узнал, что первой группе наших истребителей, поднявшихся выше облаков, пришлось принять не такой тяжелый бой, как нам. Прямо под ними из густой облачности появились самолеты противника, и наши истребители, воспользовавшись преимуществом, наносили удары, пикируя на ничего не успевших понять американцев. Для одного из наших лучших летчиков, пилота 1-го класса Кинсукэ Муто, день оказался удачным, он сбил четыре «груммана». Его победы подтвердили остальные летчики. Муто удалось поджечь два самолета еще до того, как те заметили его.

Но наши потери в этот день оказались чудовищными. Около сорока – почти половина наших истребителей – были сбиты.

Глава 27

На следующий день после яростной битвы, обернувшейся потерей половины наших самолетов, я слег от страшного приступа расстройства желудка, которого следовало ожидать, поскольку на Иводзиме пить приходилось дождевую воду, собранную в бочки, банки и другие резервуары.

Мое душевное состояние было ничуть не лучше физического. Потеря сорока самолетов и летчиков в одном бою потрясла меня. Страшное зрелище объятых пламенем устаревших Зеро, сбитых новейшими истребителями противника, стояло у меня перед глазами. Как же это напоминало схватки в Лаэ! Только теперь устаревшими самолетами были наши Зеро, а неопытными пилотами – японцы. В этой войне все поменялось местами.

Целую неделю я был прикован к больничной койке. Выздоровление шло медленно.

Вечером 2 июля в казарме стало ощущаться какое-то волнение. Дневальные сновали, бегая из помещения радистов на командный пункт и обратно. Я вышел из казармы и остановил одного из них. Он пояснил мне, что наши радисты принимают значительно возросшее количество радиосообщений противника. Большинство сообщений передавались кодом, не поддающимся расшифровке, но их передача шла от частей, находящихся неподалеку от острова.

Противник готовился к наступлению. Сомневаться в этом не приходилось, как, впрочем, и в том, что последует оно очень скоро. Всех летчиков вызвали на командный пункт для получения приказов. Я не получил разрешения на вылет, по мнению командиров, я был еще слишком слаб.

На следующее утро все летчики явились на аэродром в четыре часа утра. Несколько самолетов-разведчиков сразу поднялись в воздух для поиска противника. В следующий час ничего не происходило. Я вернулся в казарму, чтобы еще немного поспать. В шесть утра вой сирен, возвестивший о начале наступления противника, разорвал тишину над островом. Солдаты бросились к своим орудиям, а сорок истребителей пронеслись по взлетной полосе и, поднявшись в воздух, заняли позицию для перехвата. Я вышел во двор перед бараком и стал наблюдать за происходящим.

Далеко на юге показались пятьдесят самолетов, направлявшихся прямо к нам. «Грумманы»! Сорок Зеро, круживших в небе, повернули, чтобы встретить истребители противника лобовой атакой.