Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Миновав Саламоа, мы начали атаку. В очередной раз наши летчики продемонстрировали свое неумение действовать в едином строю. Каждый считал, что это его бой, и гонялся за бомбардировщиками, не обращая внимания на товарищей. Зеро, делая крутые виражи, старались избежать столкновения с другими истребителями, пилотам то и дело приходилось совершать перевороты, чтобы не попасть под огонь своих самолетов, наугад стрелявших по бомбардировщикам. Оказавшись над водой, «B-25» резко снизились и понеслись всего в каких-то 10 ярдах над волнами. Их тактика оказалась вполне разумной: наши самолеты не могли отвесно пикировать и были лишены возможности атаковать снизу с набором высоты. Один из Зеро, начав с ревом пикировать на летящий первым бомбардировщик, неправильно рассчитал расстояние и на полной скорости рухнул в воду.

Мне удалось зайти замыкающему строй бомбардировщику в хвост и открыть огонь. «B-25» летел по прямой, и сверху вести сосредоточенный огонь по фюзеляжу не представляло труда. Через несколько секунд дым повалил из объятого пламенем бомбардировщика, самолет резко накренился влево и, врезавшись в воду, взорвался.

На бреющем полете над океаном «B-25» почти не уступали в скорости Зеро, и мы, каждый раз вынужденные совершать новые заходы для ведения огня, едва поспевали за ними. Три вражеских самолета все еще находились в воздухе, а шесть наших поднятых первыми по тревоге истребителей, полностью истратив боезапас, повернули назад.

Четвертый бомбардировщик записал на свой счет лейтенант Сасаи, а мы продолжали усердно «трудиться» над двумя оставшимися самолетами. Мне удалось сбить пятый, когда после того, как у его стрелков, по всей видимости, закончились боеприпасы, он попытался уйти, оторвавшись от оставшегося в одиночестве последнего самолета. Не менее тысячи патронов моих пулеметов было истрачено прежде, чем из правого крыла вырвались языки пламени. Самолет противника резко занесло, и он, рухнув в воду, взорвался. День оказался удачным. Пять из шести самолетов противника были уничтожены.

Несколько дней спустя мне открылась еще одна из сторон воздушного боя, представлявшая собой – даже после всего виденного мной – отвратительное зрелище. Я догнал над Лаэ летевший в одиночку «B-26» и стал преследовать его над морем, ведя огонь по фюзеляжу и правому крылу. Самолет загорелся над водой, но прежде, чем он упал, его экипаж из четырех человек успел выпрыгнуть на парашютах. Все они благополучно опустились на воду, и вскоре на поверхности показался надувной спасательный плот. Кружа над плотом, я видел, как люди цепляются за его края. Они находились всего в двух милях от нашей базы, и вскоре их должен был подобрать высланный оттуда катер, чтобы взять в плен.

Внезапно один из них резко вскинул над головой руки и исчез под водой. Остальные яростно колотили руками по воде и пытались забраться на плот. Акулы! Их тут оказалось штук тридцать или сорок, плавники, мелькая то тут, то там, разрезали воду вокруг плота. Вскоре под водой исчез второй человек. Меня чуть не вырвало, когда, опустившись ниже, я заметил, как рука третьего оказалась в сомкнувшейся пасти с огромными острыми зубами. Единственный оставшийся в живых, крупный лысый мужчина, держась одной рукой за плот, размахивал зажатым в другой руке ножом. Вскоре и он тоже скрылся под водой.

Члены команды вернувшегося на базу катера доложили, что нашли пустой плот, забрызганный кровью. Не удалось обнаружить даже останков людей.

Глава 18

20 мая мы вели воздушный бой на самой большой высоте за все время наших действий. Наш командир Накадзима решил вести пятнадцать истребителей в Порт-Морсби на высоте 30 000 футов. На протяжении всего полета от Лаэ до цели мы набирали высоту, затратив на это час двадцать минут. Мы рассчитывали получить преимущество от внезапности при такой высоте, но были ошеломлены, заметив в нескольких милях впереди строй самолетов противника, находившийся на одной с нами высоте.

Я весьма скептически оценивал возможности Зеро по выполнению фигур высшего пилотажа на такой высоте. Мой личный рекорд набранной на Зеро высоты был равен 32 700 футам, и установил я его в кислородной маске и куртке с электрическим подогревом. На такой высоте машина очень плохо слушается пилота и заставить ее подняться чуть выше уже невозможно. Поэтому я считал неразумным вести бой на высоте 30 000 футов.

В небе находились десять истребителей противника, являвшихся, по всей видимости, новой модификацией «P-39». Я возглавил атаку и сразу вступил в бой. Оставшиеся четырнадцать Зеро приняли лобовой удар самолетов противника.