Самураи. Первая полная энциклопедия

Что до того, как люди оценивают этот поступок сорока семи, то одни считают их героями. Другие, напротив, утверждают, что если понимать долг самурая буквально, то мстить за господина им следовало бы тут же, а не многие месяцы спустя, а после этого покончить с собой, не дожидаясь решения сёгуна. Неужели не ясно, говорят те, кто придерживается подобной точки зрения, что если нарушен закон, то незачем ждать указаний, ведь эти люди не дети. Значит, они поступили так специально, рассчитывая на милость, так как этот Кира был жаден и хитер, а эти качества недостойны самурая, и тогда, возможно, их действия посчитали бы оправданными. Правда, все сходятся во мнении, что поскольку из-за него погибло так много людей, а в Эдо произошло смятение, то он поистине заслуживает ненависти и презрения. Но, продолжают они, ведь есть кодекс Бусидо, и в нем четко сказано, что слуга господина обязан отомстить за его смерть. Поэтому и Оиси, и его люди должны были действовать сразу, не раздумывая, и не искать хитроумных путей, достойных торговцев, но никак не самураев. А так получается, что вассалы Асано прежде всего думали о том, чтобы утвердить свою честь и тем самым добиться славы и удачи, и что это очень бесцеремонно с их стороны. Потом, когда они все же убили Кира, исполнили свой долг и добились поставленной цели, они рассуждали, наверное, так: «Если мы умрем, то по закону. А может быть, за исполнение столь трудного дела к нам отнесутся по-другому, и тогда зачем же нам тогда умирать заранее?» С другой стороны, эти воины успокоили прах своего господина и уже только за это они достойны похвалы, утверждают другие. Кстати, сын Оиси и его жена также совершили сэппуку, посчитав, что им следует последовать примеру отца и мужа. А вот какова история надгробной эпитафии Ядзама Мотооки – самурая, на долю которого выпала честь собственноручно расправиться с Кира. На его могилу пришла жена, написала на бумажной полоске тандзаку следующие стихи:

За господина
Ты – воин, чуждый сомнений, –
Отдал жизнь,
Но оставил
Доброе имя.

И, возложив на могилу мужа эту эпитафию, совершила сэппуку. Так что крови из-за Кира и Асано пролилось действительно очень много… Ну а сами сорок шесть ронинов были похоронены в том же монастыре, что и их господин. Их могилы с тех пор являются объектом поклонения, а одежду и оружие, как говорят, до сих пор хранят монахи Сэнгаку. Доброе имя рода Асано было восстановлено, а его семье даже вернули часть прежних владений.

Интересно другое – верность долгу и даже смерть из-за невозможности исполнить свои обязанности перед господином были характерны и для рыцарства, а затем и дворянства Европы, но там мало кто, выходя на смертный бой, слагал прощальные стихи, тогда как в данном случае их оставили очень многие из этих сорока семи. Так, один из самураев, Обоси Канэхидэ, в ночь нападения более всех покрыл себя славой, а после совершения мести отправился со своими соратниками – преданными вассалами – в храм Сэнсэй-дзи, куда настоятель доставил им вино и еду. И вот во время этого пиршества он сложил следующие стихи:

Как радостно!
Печальные мысли уходят:
Покинув тело, превращусь в облако,
Плывущее в этом призрачном мире
Рядом с луной.

Другой самурай – Киура Садаюки – и вовсе отличился тем, что на рукавах у него были написаны китайские стихи собственного сочинения, причем отмечалось, что складывать их умели лишь немногие:

Душа моя в холодном облаке движется к Восточному морю.
В этом мире тлена и суеты жизнь оправдана лишь преданностью.
Сколько лет тащился по жизни, созерцая цветы, вкушая вино!
Время настало! – Ветер, иней и снег на заре.
Знал я и прежде:
Встав на путь воина,
Встречусь, по воле Будд,
С такой судьбой!

Впрочем, слабости этим мстителям тоже были отнюдь не чужды, по крайней мере некоторым из них. Так, в предсмертной записке, которую в ночь нападения написал Урамацу Хидэнао, было сказано: «Отдать жизнь за господина – это долг самурая. И хотя в ста случаях из тысячи хотелось бы избежать этого, но долг велит не дрожать над своей жизнью». Для человека 62 лет от роду, а именно столько в тот момент было этому самураю, вполне разумная мысль, не так ли? Однако он тут же устыдился этих слов и сложил вот такие мрачные, проникнутые пессимизмом стихи:

Судьбы не изменишь!
Ничего избежать
Невозможно!

Одним словом, понять всех этих людей до конца могут только лишь сами японцы, да и то не все. Такая вот в то время была у самураев странная на наш сегодняшний взгляд и в высшей степени самобытная культура!